В том, что неугомонная репортерша попробует найти неофициальную информацию про чиновника из министерства, Костя даже не сомневался.
– Да это не мой шеф, – неожиданно легко «раскололся» Вадик. – Наш с Михой шеф рангом повыше будет. Просто Роман Андреевич ехать сюда не хотел. Наотрез отказывался. Все за жизнь опасался. Вот нас к нему на время командировки и приписали. Для спокойствия.
– А чего опасался-то? – неподдельно удивилась Марина. – Сразу же было сказано, что поездка абсолютно безопасна, поезд проедет туда-сюда по разведанной дорожке, и сразу домой. К борщу, драникам и горилке.
– Да кто его знает, – беззаботно ответил Вадик. – У каждого начальника свои заморочки. Мое дело – охранять тело.
Он выразительно отвел в сторону полу пиджака, чтобы слушатели могли оценить большой красивый пистолет в плечевой кобуре. Марина не подвела: удивление и восторг на ее лице смотрелись вполне естественно. Костя с интересом отметил, что глупое выражение лица напарницу явно молодит. Вадик расплылся в самодовольной улыбке. Стало понятно, что еще пара минут и Марина будет из него, что называется, «веревки вить».
Дверь в тамбур открылась и в накуренное помещение шагнул второй коротко стриженный «качок». Был он на голову ниже Вадика, но смотрелся даже более внушительно. И, в отличие от напарника, почти не улыбался.
– Здрасте, – сказал он сдержанно, оглядывая всех присутствующих. – Вадик, ты бы хоть сказал клиенту, что надолго отойдешь. Беспокоится уже.
– Да пусть беспокоится, – дружелюбно сказала Марина. – Немного – даже полезно для здоровья. А то и не поймет, что побывал в Зоне отчуждения. Ты ведь, Миха? Курить будешь?
– Вообще-то, не положено, – мысль задержаться в тамбуре явно показалась второму телохранителю соблазнительной, но долг требовал исполнить все положения инструкции. – Там хотя бы один из нас все время должен находиться.
– Что с ним может случиться за пять минут посреди такой толпы да в бронированном вагоне? – не без сарказма спросила Марина, протягивая Михе сигарету.
– Есть такое слово: «порядок», – со вздохом сказал Миха и взял сигарету.
– Порядок порядку рознь, – возразил Вадик. – Наш шефчик так себя никогда не ведет.
– Нельзя про клиента при посторонних, – недовольно сказал Миха и тут же виновато посмотрел на Марину: – Извините, ничего личного, профессиональная этика.
– Да брось, все понятно, никто не в обиде, – легко сказала Марина. – Костя, ты не в обиде?
Костя, стараясь не засмеяться, лишь покачал головой.
– Ну вот видишь, и он не в обиде, – весело сказала Марина. – Ну что, знакомиться будем? Или я у вашего господина теперь что-то вроде «персоны нон грата», и вам со мной общаться неположено?
– Вообще-то, неположено, – серьезно сказал Миха. – Но иногда так достает, что уже положить на его «неположено». Меня Мишей звать.
– Марина, – протянула руку репортерша и внимательно посмотрела Михе в глаза.
В тамбуре словно бы даже потеплело. Телохранители курили, явно наслаждаясь нежданной возможностью расслабиться, Марина легкомысленно смеялась и продолжала потихоньку тянуть информацию о Романе Андреевиче, Костя улыбался, вспоминая бывшую одноклассницу Наташку.
Вскоре поезд лязгнул металлом сцепок и принялся сбавлять ход. Тяжело вздохнув, Миха выбросил окурок и ушел в вагон. Следом двинулся Вадик, а Марина повернулась к Косте.
– Ну, что я тебе говорила? – сказала она, превращаясь из дурочки-хохотушки в привычную жесткую и умную Марину. – Настоящий скот, этот Роман Андреевич. Скот и быдло.
– Тебя с ним жить не заставляют, – рассудительно сказал Костя. – А все остальное – не твое дело.
– Тебе что же, и одноклассницу свою не жалко? – спросила с удивлением Марина. – Этот хорек совсем бедную девку загонял своими придирками. А мне показалось, что ты ей симпатизируешь.
– Тебе показалось, – чуть смущенно сказал Костя.
– Ну-ну, – хмыкнула Марина, но развивать дальше тему не стала и ушла внутрь вагона.
Когда дверь за ней закрывалась, изнутри донеслись вопли: кажется, Роман Андреевич был одновременно недоволен и телохранителями, и секретаршей. Костя прислушался к своим чувствам. Марина была права: начальник мог бы и помягче относиться к своей помощнице. Запредельная грубость чиновника вызывала теперь у Кости недоумение на грани с раздражением.
За окном проплыли уходящие в сторону от железной дороги столбы, с ровными нитками натянутой колючей проволоки, потом мелькнула еще одна линия заграждений с витками спирали Бруно. Да и небо тоже было наглухо перекрыто серыми непроходимыми заграждениями из стальных туч.