Па согласился. Великолепная мысль!
53
Мы с Мег спустились на пляж перед замком. Было прохладно, хотя ярко светило солнце.
Мы стояли на скалах, глядя на море. Среди покрытых водорослями шелковистых островков мы увидели... нечто.
Голова.
Пара проникновенно смотрящих глаз.
Смотри, тюлень!
Голова покачивалась вверх-вниз, а глаза совершенно точно наблюдали за нами.
Смотри, ещё один!
Как и велел па, я подбежал к кромке воды и спел им. Исполнил для них серенаду.
Ау-у-у-у-у.
Ответа не было.
Подошла Мег: она спела им, и, конечно, они запели в ответ.
Да она волшебница, подумал я. Даже тюленям это известно.
Внезапно по всей глади воды стали подниматься головы, подпевая ей.
Ау-у-у-у-у.
Тюленья опера!
Может, это и глупое суеверие, но мне было всё равно. Я счёл это добрым знаком. Я разделся, прыгнул в воду и поплыл к ним.
Позднее австралийский шеф-повар па пришел в ужас. Он сказал нам, что это было в высшей степени плохой идеей, даже более опрометчивой, чем безрассудное погружение в самую тёмную воду Окаванго. Шеф-повар сказал, что эта часть шотландского побережья кишит касатками, и петь для тюленей — все равно, что вести их на кровавую смерть.
Я покачал головой.
Какая была прекрасная сказка, подумал я.
И почему так быстро стемнело?
54
У Мег была задержка.
Мы купили два домашних теста на беременность, один из которых — на всякий случай, и она отнесла их в ванную Нотт Котт.
Я лежал на кровати и ждал, когда она выйдет...Потом уснул.
Когда я проснулся, она была рядом.
Какие результаты? Мы...?
Она сказала, что ещё не проверяла. Ждала меня.
Тесты лежали на прикроватной тумбочке. Я хранил там всего несколько вещей, среди которых была голубая шкатулка с локоном матери. Ладно, подумал я, хорошо. Давай посмотрим, сможет ли мамочка помочь нам.
Я потянулся за тестами и вгляделся в окошки.
Синие!
Ярко-ярко-синие! Оба — синие!
Синий цвет означал... ребёнка.
Ух ты!
Хорошо.
Ну, что ж...
Мы обнялись и поцеловались.
Я положил тесты обратно на тумбочку.
Подумал: Спасибо вам, селки!
А ещё подумал: Спасибо тебе, мамочка!
55
Юдж выходила замуж за Джека, и мы были безумно счастливы и за неё, и — эгоистично — за себя, поскольку любили Джека. Мы с Мег должны были отправиться в первое официальное зарубежное турне уже как супружеская пара, но отложили отъезд на несколько дней, чтобы успеть на их свадьбу.
Кроме того, ряд мероприятий в связи с их бракосочетанием дал бы нам возможность поделиться наедине с членами семьи своими радостными новостями.
В Виндзоре, как раз перед фуршетом в честь жениха и невесты, мы поймали па в углу его кабинета. Он сидел за большим письменным столом, откуда открывался любимый им вид на Длинную аллею. Все окна были открыты, чтобы проветрить комнату, и ветерок развевал его бумаги, сложенные в небольшие приземистые "башни", каждая из которых была увенчана пресс-папье. Он обрадовался новости, что в четвёртый раз станет дедушкой; его открытая улыбка согрела меня.
После фуршета с напитками в холле Святого Георгия мы с Мег отвели в сторону и Вилли. Мы находились в большой комнате, на стенах которой были развешаны доспехи. Странная комната. Странный момент. Мы шёпотом поделились с Вилли новостями, а он улыбнулся и сказал, что мы должны рассказать об этом Кейт, которая разговаривала с Пиппой в другом углу комнаты. Я сказал, это не горит, но он настоял. Итак, мы подошли к Кейт и рассказали ей о своих новостях. Она также широко улыбнулась и сердечно нас поздравила.
Они оба отреагировали именно так, как я надеялся, как я и желал.
56
НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ спустя о беременности было объявлено общественности. В газетах сообщалось, что Мег боролась с усталостью и приступами головокружения и не могла проглотить ни кусочка пищи, особенно по утрам, но всё это было неправдой. Она устала, но в остальном была как динамо-машина. Действительно, ей повезло, что она не страдала от сильной утренней тошноты, поскольку мы отправлялись в чрезвычайно напряженное турне.