Это здорово. Мы с Мег можем зайти к тебе на чай, а потом вернуться в Лондон. На следующий день у нас назначена встреча в центре Canada House.
Путешествие будет утомительным. Хочешь остаться здесь?
Под “здесь” она имела в виду Сандрингем. Да, так будет проще, о чём я ей и сказал.
Это было бы прекрасно, благодарю.
Планируешь ли также увидеться со отцом?
Я его спрашивал, но он сказал, что это невозможно. Он в Шотландии и не сможет приехать оттуда раньше конца месяца.
Она издала тихий звук, похожий на вздох или на понимающее кряхтение. Я чуть не рассмеялся.
Она сказала: Я могу сказать по этому поводу только одно.
Да?
Твой отец всегда делает только то, что хочет.
Несколько дней спустя, 5 января, когда мы с Мег садились на рейс в Ванкувер, я получил срочную записку от помощников, которые получили срочную записку от Пчелы. Бабуля не сможет повидаться со мной. Первоначально её величество думала, что это возможно, но — нет… Герцог Сассекский не может приехать завтра в Норфолк. Её величество сможет назначить ещё одну встречу в этом месяце. Не будет никаких объявлений о чём-либо, пока не состоится эта встреча.
Я сказал Мег: Меня не пускают повидаться с собственной бабушкой.
Когда мы прилетели, я всё равно подумывал о том, чтобы поехать прямо в Сандрингем. К чёрту Пчелу. Кто он такой, чтобы пытаться мешать мне? Я представил, как нашу машину останавливает у ворот дворцовая полиция. Как я проскакиваю мимо охраны, как ворота лязгают по капоту. Отвлекающий фантазию и интересный способ провести время в поездке из аэропорта, но нет. Мне пришлось ждать своего часа.
Когда мы добрались до Фрогмора, я вновь позвонил бабуле. Я представил, как на её столе звонит телефон. Я действительно мог слышать это в своем сознании, др-р-р-рынь, совсем как красный телефон в палатке, где располагалась наша группа повышенной боеготовности.
Соприкосновение с противником!
Потом я услышал ее голос.
Алло?
Бабуля, привет! Это Гарри. Прошу прощения, но я, наверное, неправильно понял тебя, когда ты на днях сказала, что у тебя на сегодня ничего не запланировано.
Возникли дела, о которых я тогда не знала.
Её голос был странным.
А можно заглянуть завтра, бабуля?.
Э-э-э-э... Знаешь, я всю неделю занята.
По крайней мере, добавила она, так ей сказал Пчела…
Он сейчас рядом с тобой, бабуля?
Ответа не было.
74
Мы получили весточку от Сары, что The Sun собирается запустить историю о том, что герцог и герцогиня Сассекcкие отходят от своих королевских обязанностей, чтобы провести больше времени в Канаде. Ведущим репортёром по этой истории был назван какой-то печальный маленький человек, редактор раздела о шоу-бизнесе.
Почему он? Почему из всех именно этот парень, обозреватель шоу-бизнеса?
Потому что в последнее время он превратился в своего рода королевского корреспондента, в основном из-за своих тайных отношений с одним особенно близким другом пресс-секретаря Вилли, который кормил его тривиальными (и в основном фальшивыми) сплетнями.
Он явно всё перевирал, так как он всё переврал в своём последнем большом "эксклюзиве" – скандале с тиарой. Он также был уверен, что напишет свою историю в газету как можно быстрее, потому что он, скорее всего, был на прямой связи с Дворцом, чьи придворные были полны решимости опередить нас и раскрутить историю. Мы не этого хотели. Мы не хотели, чтобы кто-то ещё сообщал наши новости, искажал наши новости.
Нам нужно было срочно сделать заявление.
Я снова позвонила бабушке, рассказала ей о The Sun, сказал, что нам нужно поторопиться с заявлением. Она поняла. Она бы позволила, если бы это не "добавило домыслов."
Я не сказал ей, что именно будет сказано в нашем заявлении. Она не спросила. Но и я ещё не знал. Тем не менее, я рассказал ей о сути, и упомянул некоторые основные детали, которые я изложил в записке, которую просил па и которую она видела.
Формулировка должна была быть точной. И она должна была быть мягкой и спокойной. Мы не хотели возлагать вину, не хотели разжигать огонь. Нельзя было добавлять домыслов.
Огромная задача для писателя.
Вскоре мы поняли, что это невозможно; у нас не было времени, чтобы опубликовать заявление.