Я также был "Вдовой-6-7". В моей жизни было много прозвищ, но это было первое, которое больше походило на псевдоним. Я мог действительно и по-настоящему спрятаться за ним. Впервые у меня было просто имя, случайное имя и случайный номер. Никакого титула. И никакого телохранителя. Разве так чувствуют себя другие каждый день? Я наслаждался нормальностью, погряз в ней, а также размышлял о том, как далеко я забрался, чтобы найти её. Центральный Афганистан, мёртвая зима, середина ночи, разгар войны, разговор с человеком на высоте 15 тысяч футов над головой — насколько ненормальна твоя жизнь, если это первое место, где ты чувствуешь себя нормально?
После каждой движухи наступало затишье, с которым иногда было сложнее справиться психологически. Скука была врагом, и мы боролись с ней, играя в регби, мячом для которого служил плотно склеенный рулон туалетной бумаги, или бегая трусцой на месте. Мы также делали тысячи отжиманий и сооружали примитивное оборудование для тяжелой атлетики, приклеивая деревянные ящики к металлическим брусьям. Мы делали боксерские груши из вещевых мешков. Мы читали книги, устраивали шахматные блицы, спали как кошки. Я видел, как взрослые мужчины по 12 часов в сутки проводили в постели.
Мы также ели и ели. В Дуайере была полная кухня. Макароны. Чипсы. Фасоль. Каждую неделю нам давали 30 минут на спутниковый телефон. Телефонная карточка называлась "Парадигма", на её обратной стороне был код, который мы вводили на клавиатуре. Затем робот, женщина с приятным голосом, сообщала, сколько минут у тебя осталось. Прежде чем ты успевал что-то подумать...
Спайк, это ты?
Челси.
Твоя прежняя жизнь, оставшаяся позади. От этого звука всегда перехватывало дыхание. Думать о доме было нелегко по целому ряду причин. Услышать о доме это удар ножом в грудь.
Если я не звонил Челси, то звонил папе.
Как ты, дорогой мальчик?
Неплохо. Сам знаешь.
Но он просил меня писать, а не звонить. Ему нравились мои письма. Он сказал, что предпочитает письма.
14
Временами я боялся, что пропускаю настоящую войну. Может быть, я сижу в зале ожидания войны? Настоящая война, как я боялся, была рядом, в долине; я видел густые клубы дыма, шлейфы от взрывов, в основном в Гармсире и вокруг него. Место огромной стратегической важности. Важнейшие ворота, речной порт, через который талибам поступали припасы, в особенности оружие. Плюс, точка входа для новых бойцов. Им выдавали АК-47, кучу патронов и говорили идти к нам через лабиринт траншей. Это было их первым испытанием, который талибы называли "кровопусканием".
Сэнди и Тигги работали на талибов?
Такое случалось часто. Выскакивал новобранец талибов, открывал по нам огонь, а мы открывали ответный огонь с двадцатикратной силой. Любой талиб-новобранец, выживший после такого обстрела, получал повышение, его отправляли сражаться и умирать в одном из больших городов, например, в Герешке или Лашкар-Гахе, который некоторые называли Лаш-Вегасом. Большинство, однако, не выживало. Талибы оставляли их тела гнить. Я видел, как собаки размером с волка загрызли многих новобранцев на поле боя.
Я начал умолять командиров: Заберите меня отсюда. Несколько парней обратились с той же просьбой, но по другим причинам. Я умолял отправиться поближе к фронту. Отправьте меня в Гармсир.
Наконец, в канун Рождества 2007 года мою просьбу удовлетворили. Я должен был заменить выбывшего авиадиспетчера на передовой оперативной базе Дели, которая была внутри заброшенной школы в Гармсире.
Небольшой гравийный дворик, крыша из гофрированной жести. Кто-то сказал, что школа была сельскохозяйственным университетом. Ещё кто-то говорил, что это было медресе. Однако на данный момент это была часть Британского содружества. И мой новый дом.
Здесь также располагалась рота гуркхов.
Набранные из Непала, из самых отдаленных деревень вдоль предгорий Гималаев, гуркхи сражались во всех британских войнах последних двух столетий и отличились в каждой из них. Они дрались как тигры, никогда не сдавались, и поэтому занимали особое место в британской армии — и в моем сердце. Я слышал о гуркхах с детства: одна из первых униформ, которую я надел, была униформа гуркхов. В Сандхерсте гуркхи всегда играли противника на военных учениях, что всегда казалось немного нелепым, потому что их любили.