– Здорово, я бы с удовольствием пошел на такое мероприятие! Все-таки разнообразие… А то – работа, дом, телевизор… Замкнутый круг.
Я взглянула на него внимательней. Митя всегда казался мне симпатичным, хотя был не в моем вкусе. Слишком… Как бы это сказать? Простой? Ясные серые глаза, короткая аккуратная стрижка, сытое лицо с правильными чертами. Он мне чем-то напоминал школьные годы и мальчиков-отличников, которые никому не доставляли проблем. Но может быть, я была несправедлива к парню – ведь ему приходилось жить с бабушкой, а та была бы против, если бы он отрастил волосы ниже плеч, проколол уши и нацепил заклепанные кожаные штаны.
– Знаешь, у меня приглашение на два лица, – сказала я, почти жалея о том, что раскрыла рот. Но что поделаешь – иногда слова опережают мысли. – Если ты к шести освободишься…
Он был в восторге! В таком искреннем восторге, что мне даже стало неловко. Ведь парень явно обрадовался не из-за шампанского – неужели он его никогда не пил? А если хотел развлечений, то мог их себе позволить – все-таки в этом магазине продавцы не бедствовали. Мне впервые пришло в голову, что я ему нравлюсь. Может быть… Да нет, совершенно точно! Ведь Женя как-то сообщил мне, что Митя очень одобряет мою внешность и фигуру. Я произвела на него впечатление, когда явилась в магазин в ковбойских сапогах, бархатных брюках и блестящей черной курточке – мы с Женей собирались пойти на концерт. Это было весной. Совсем недавно, о господи…
– Ну хорошо, пойдем перекусим, – согласилась я.
Обычно продавцы из музыкального магазина обедали в ближайшем бистро. Собственно, это было не настоящее бистро – так, огромная клеенчатая палатка, где стояли десять столиков и стойка бара. Там подавали горячие сосиски, а из прочей еды были только чипсы и шоколад. Ну и пиво, конечно. Пиво и кока-кола. Из-за этого бистро Женя возненавидел сосиски, и мы их никогда не ели дома. Ну а я, наоборот, соскучилась по ним – я-то в этом бистро не обедала.
Мы уселись за пластиковым столиком, и Митя взялся за еду. Он угощал меня пивом, а у меня вдруг пропал аппетит. Я чувствовала себя ужасно сиротливо, несмотря на то что теперь была не одна и у меня нашелся спутник на этот вечер. Ужасное было чувство – мне приходилось такое испытывать до встречи с Женей. Так всегда бывало со мной – познакомишься с симпатичным парнем, и кажется, с ним даже можно о чем-то поговорить и он к тебе хорошо относится… И вдруг на дискотеке, или в кафе, или в театре на меня накатывало такое одиночество, что хотелось плакать. В такие минуты мне вдруг переставало казаться, что этот парень – симпатичный, и совсем не хотелось быть рядом с ним и поддерживать беседу. Потому что я чувствовала – этот парень вовсе не обязателен… Он – не мой. Он – случайность, на его месте мог быть кто-то другой, и ничего бы не изменилось. И значит, я просто теряю время, делая вид, что мне хорошо. Снова проигрываю игру, в которой хотела выиграть любовь. Потому что среди выигрышей ее, оказывается, нет. А вот с Женей было по-другому. С самого начала. Всегда.
А сейчас я опять проиграла, еще более позорно и ужасно. Если бы хоть знать почему…
– Надя, ты слышишь?
Оказывается, он со мной говорил, а я и не слыхала. Я тут же изобразила внимание. Митя слегка обиженно повторил:
– Говорю, что он еще об этом пожалеет.
– Женя?
– Ну конечно. Не знаю, какая муха его укусила, но по-моему, он делает одну глупость за другой. Ладно, если его достала эта работа, можно понять, что он решил уйти. Но вот что он с тобой расстался…
Я хотела сказать, что это не его дело, но передумала. Это было бы грубо, хотя, наверное, это Митя вел себя нетактично. Так или иначе, я промолчала. Всегда, когда не нужно, я молчу. А вот если лучше помолчать…
– Сегодня утром я с ним поговорил, – продолжал Митя, поливая сосиску кетчупом. – Рассказал, что ты звонила, искала его.
– Ну и зачем? – не выдержала я. – Я ведь не просила тебя вмешиваться!
– Я и не вмешивался, просто выложил ему все, что думал, – отрезал Митя. – Сказал, что такую девушку, как ты, ему уже никогда не найти и он ведет себя, как клинический идиот. Это же правда!
Понятно, что это был скрытый комплимент моим достоинствам. Но мне вовсе не было приятно его услышать. Митя запальчиво продолжал:
– Я его прямо спросил – может, он нашел какую-то другую девушку? Он говорит – не в девушках дело. А в чем – не объясняет. Но если бы к нему на работу заходила девушка, я бы знал.
– Откуда? – Я все-таки не выдержала и улыбнулась – уж очень энергично Митя отстаивал мои интересы. Себе же во вред, так что это было даже благородно с его стороны. Ведь я ему нравилась.
– Как откуда? – удивился Митя. – В нашей деревне все на виду.
– К его прилавку ежедневно подходит сто девушек, – возразила я. – Одна из них могла быть его новой подружкой. Ты ведь за всеми не уследишь, у тебя тоже бывают покупатели.
– И следить не стоит, – фыркнул он. – Сразу же видно, что к чему. С ним, конечно, многие заигрывают, ты и сама замечала, наверное… Он девчонкам нравится, колоритная внешность. Да и некоторые мужики, между прочим, интересуются…
Митя сделал большие глаза, и я его поняла без слов. К Жене действительно пытались приставать мужчины определенной ориентации – видимо, их тоже вводили в заблуждение его черные ресницы и слишком светлые волосы. Он рассказывал об этом со смехом, но я-то знала, что ему это было неприятно.
– Но чтобы он сам кому-то строил глазки, такого я ни разу не видел, – закончил Митя. – И я его прекрасно понимал – когда у тебя такая девушка… Слушай, вы официально не женаты? Прости, что спрашиваю, но просто мне интересно.
– Не женаты, – ответила я, делая вид, что все эти вопросы мне совершенно безразличны.
– А, ну тогда…
– Что?
– Да ничего, просто у нас тут все считали, что ты его жена. Особенно наши продавщицы. Светка со второго этажа прямо клялась, что вы расписаны – говорила, что сразу отличает, кто был в ЗАГСе, а кто нет. Сказала, что вы ведете себя, как семья.
Я улыбнулась:
– А разве обязательно ходить в ЗАГС, чтобы быть семьей? Я и сама никогда этого не хотела. Зачем обязательно ставить государство в известность, что двое любят друг друга? Ну разве чтобы прописаться… Так у нас с ним этих проблем не было.
– Ну да, и расставаться легче, – поддакнул он, и наконец слегка смутился. Видно, до него дошло, что он все время затрагивает больную тему. Наверное, у меня все-таки не очень хорошо получалась улыбка.
Митя наконец расправился со своей порцией сосисок и достал сигареты. Я тоже закурила – чтобы хоть как-то отвлечься. Мне было очень неуютно в этом кафе, и даже не потому, что я дико замерзла, сидя на сквозняке. Тут все было какое-то временное, ненастоящее – бумажные тарелки, пластиковые стаканы, подогретые в микроволновке сосиски… И Митя. И я сама, если уж на то пошло. Мне страшно захотелось встать и бежать в магазин – обратно к Жене. Потребовать, чтобы он хоть на десять минут бросил своих покупателей. И задать наконец прямой вопрос – по какому праву он так поступил со мной? Чем я ему не угодила? И как он мог написать мне такую записку, чем я это заслужила?! Даже с нелюбимыми женами, я думаю, иногда расстаются помягче. А разве он меня совсем не любил?
Митя с жалостью рассматривал мое искаженное лицо – я опомнилась, ощутив, что страдальчески скривила губы. Торопливо погасила окурок и попрощалась с ним до вечера. Мы договорились, что я подъеду к магазину в начале шестого – иначе мы опоздаем на презентацию. Митя забеспокоился, сойдет ли на таком мероприятии его костюм – он был одет в свитер и джинсы. Я его успокоила:
– Мы же вроде как журналисты, а значит, нам все можно.
И он опять отвесил мне комплимент:
– Знаешь, Женя все-таки полный дурак! Бывают, конечно, красивые девчонки, но в большинстве своем это такие дурочки! Такую, чтобы еще интересную профессию имела, он никогда не найдет!
Я не стала объяснять бедному парню, что не состою в штате на радио и вряд ли туда когда-нибудь попаду. Зачем было его разочаровывать? Наверное, Митя теперь был единственным человеком на свете, который оказался обо мне такого высокого мнения. Потому что сама я уже ни во что себя не ставила. Не говоря уже о моем начальстве на радио.