— Вот и наша леди всезнайка! — подколола Сусперию миловидная брюнетка, сидящая через две лавки позади нее.
«Если бы Скарлет обладала не таким стервозным характером, с ней было бы гораздо приятнее общаться. Но ее эгоизм заставляет сбегать даже самых высокомерных кавалеров, кажется, ни один не задержался подле нее дольше месяца. Выдержать такую темпераментную самовлюбленную девушку дано не каждому», — подумала Сусперия, игнорируя слова однокурсницы.
До увольнения Петира с его подачи на нее обрушился поток отвратительных слухов о ее связи с Кросманом. Масла в огонь подливала и Скарлет. Чем Сусперия успела досадить одногрупнице, она не знала, а, попытавшись однажды разобраться, получила ответ:
— Думаешь, ты такая умница? Сама всего добилась? Так всем известно, что ты здесь только благодаря милости лорда Кросмана. Думаешь, раз прибыла издалека, раздвинула перед ним ножки, все вокруг сразу же должны ставить тебе отлично и хотеть с тобой подружиться?
Сусперия пожала плечами. Дружить ей было некогда, да и в таких сплетниках она не нуждалась:
— Я действительно многого добилась и благодарна лорду Кросману за его помощь, в первую очередь, как талантливого преподавателя. И раз я, как и все, самостоятельно сдала экзамены и поступила, то ничем не отличаюсь от других. Или ты считаешь, что без связей твоего отца, тебя, с твоими-то оценками оставили? — огрызнулась Сусперия.
От гнева Скарлет пошла пятнами, ее затрясло, а пальцы сжались в кулаки.
— Кто захочет со мной подружиться — флаг в руки, а не захотят — так пусть идут лесом и дальними болотами. Жила без них и дальше проживу, — с усмешкой закончила Адерли.
Их разговор слышали все, а на следующем семинаре по артефакторике Скарлет провалила зачет, и никакие связи отца не помогли ей получить высокую оценку. С трудом ей пришлось приложить все усилия, чтобы преподаватель поставил хотя бы «удовлетворительно».
— Скарлет, ты, похоже, стареешь, остроты твои не те, что прежде, — Сусперия подавила зевок и достала из сумки папку с домашним заданием. Развязав ленты, она еще раз пробежалась взглядом по написанному и заметила две пометки.
Преподаватель мог принять их за оставленные во время правки студентом галочки, но эти «птички» были нанесены рукой Алистера.
«Ты снова указываешь мне на слабые места в тексте», — подумала она и провела пальцем по символу, когда папку вырвали у нее из рук и помахали перед носом.
— Что это у нас здесь, уж не домашнее ли задание? — Скарлет смяла страницы. — Сколько же это ты писала? Должно быть, корпела всю ночь, — она сделала жалостливое лицо, но оно тут же исказилось злобной гримасой. Девушка отбежала к болоту. — Что будет, если забросить твой труд в эту грязную водицу?
Сусперия сидела, не шелохнувшись, она-то знает, что будет, но знает ли об этом Скарлет?
Некоторое время назад злопыхательница уже применяла этот прием с домашним заданием, и Сусперия была вынуждена объясняться с преподавателем. К счастью, он пошел ей навстречу, но попросил, чтобы она подготовила все к следующему дню. Тогда девушка всю ночь не спала, закрывшись в ванной, сидя на ворсистом коврике, чтобы Алистер не увидел свет под дверью ее спальни, она заново писала то, что испортила Скарлет, бросив задание в магический огонь и не оставив крупицы пепла.
— Что же ты не подходишь? Иди ко мне? Ну же, — девушка поманила Сусперию как собачонку, но она не шелохнулась, выжидая, когда терпение изменит Скарлет, и она сделает то, о чем Сусперия начала мечтать. «Давай, милая, бросай, и я полюбуюсь, как твой нос превратится в пятачок, а мои бумажки вернутся ко мне целыми и невредимыми», — второй галочкой была защита от повреждения.
Она придумала ее вместе с Алистером, в гневе рассказав ему о проделке Скарлет. Идею с галочкой подал ей он, когда помогал с домашним заданием.
В стенах университета были запрещены все виды открытого насилия, в том числе и обычные драки. Поэтому студенты проявляли находчивость и изощрялись в колдовстве: в ход шла порча имущества, домашнего задания, заколдованные иглы, в самый неподходящий момент вонзающиеся в тело. Доказать, кто на кого натравил иголку — было невозможно, простейшая магия развеивалась, словно аромат яблочного пирога ветерком.