- Хорошо, - омежка кивнул, с окрыленным рвением поднявшись с дивана, а Макмайеру снова пришлось отвести взгляд, только на этот раз потому, что мальчишка был ещё и бесстыжим, будучи запечатленным, но при этом беззастенчиво щеголяя перед ним, свободным альфой, в одной рубашке, которая едва-едва прикрывала его упругую, маленькую и такую развратную попку.
Да, Коул знал, о чем говорит, успев приметить столь заманчивые обнаженные половинки под всколыхнувшимися полами сорочки. И если Люциус для него – бог, ради которого Макмайер был готов своими же руками вырвать сердце из груди и преподнести ему, если высокородный того пожелает, то Эли хотелось банально трахнуть. Нет, Эли хотелось оттрахать до такой степени, чтобы мальчишка забыл не только собственное имя, но и то, что он принадлежит Нойманну, а уже после можно подумать и над тем, как лучше всего преподнести свое сердце Люциусу.
- С чего бы начать, - задумчиво протянул брюнет, посматривая на него с лукавым прищуром, словно только что прочел его мысли, хотя не нужно быть телепатом, чтобы понять, чего хочет альфа, жадный взгляд которого был прикован к снующему туда-сюда молодому омежке. А Макмайер не мог с собой ничего поделать, все глубже и забвеннее предаваясь гону, чувствуя, как от желания распирает узел у основания члена, а тот, в свою очередь, форменные брюки.
Наверное, он рассчитывал на то, что высокородный осадит его, спеленает его тело своими ментальными витками, защищая своего партнера, вынудит его пасть ниц и наступит ему на горло своей изящной ножкой, перекрывая доступ кислорода, а он будет лишь ерзать под ним, жадно пытаясь вдохнуть этот великолепный аромат, и вымаливать позволения прикоснуться к нему. А ведь ещё несколько часов назад альфа и подумать не мог, что желание плоти может быть настолько острым и неконтролируемым.
- Думаю, с того, что Люциус Нойманн – это мое настоящее имя. Спасибо, Эли, - омега одарил мальчишку очередной поощряющей улыбкой, принимая из его рук длинную, тонкую, коричневую сигарету, зажимая её между средним и безымянным пальцами правой руки и поднося ко рту. Милашка сразу же засуетился, чиркнув длинной спичкой, от огня которой и прикурил омега, а после уселся на колени подле высокородного, благоговейно держа в руках пепельницу.
В Люциусе все было необычным – вот что понял альфа, с жаждой наблюдая за каждым движением, каждым жестом, каждой черточкой высокородного. Он даже сигарету держал по-особенному, выдыхая насыщенный дым с запахом все той же вишни. И это заводило ещё больше. Мальчишка теперь воспринимался всего лишь как декорация. Пусть сидит себе, глупо улыбается и держит пепельницу, в то время как все внимание Люциуса будет принадлежать только ему, Коулу Макмайеру. Хотя, по сути, он бы тоже не отказался послужить подставкой для пепельницы Нойманна, только он бы сел у его ног, как и положено низшему существу, даже позволил бы нацепить на себя ошейник и поводок, лишь бы быть уверенным в том, что он принадлежит этому омеге. Возможно, так оно и будет. Взгляд Люциуса словно убеждал его в этом, при этом уговаривая потерпеть, ибо сперва им предстояло кое-что не менее важное – расстановка точек в конце каждого недосказанного предложения, поэтому, даже невзирая на туман гона, Макмайер был готов подождать, причем не только ради того, чтобы узнать правду.
- Считаю целесообразным напомнить, что я – высокородный, и что все, что вы прочли обо мне там, - омега с легкой брезгливостью кивнул на отложенный на столик планшет инспектора, - всего лишь вымысел, который должен скрыть мои, как говорит мой дражайший папочка, юношеские выкрутасы.
- Вы ведь глава Департамента Управления Фогсити? – просипел Коул. Все-таки даже в гоне он мог все ещё здраво соображать, сопоставив некоторые факты, да и не верилось в то, что высокородный, пусть, может быть, и отвергнутый своей семьей ввиду своих сексуальных предпочтений, работал бы обычным секретарем и подчинялся бы бете с D-уровнем редукции, коим, по общедоступным данным, был глава Департамента Управления – Теренс Уолкер. Получается, все было фикцией, и речь шла не только о том, что Теренс, как и Спектариус, пользовался голографическим образом для управления Департаментом, скрывая свое настоящее лицо, а о том, что Нойманн, похоже, целиком и полностью контролировал не только Департамент Управления, а и всю фогситскую ветку системы дал-эйрин, будучи единственным высокородным во всем аппарате управления городом.
- И это тоже, - кивнул омега, тем самым не только подтверждая его догадки, но и затягивая в паутину системы дал-эйрин ещё глубже. Теперь у Макмайера не было пути назад, что в свою очередь означало только одно: что бы от него не понадобилось Нойманну, он либо сделает это, либо уже завтра его обезображенный ядовитым туманом труп найдут в кювете. Или же не найдут вовсе.
- К тому же, как вы, инспектор, уже догадались, я не просто высокородный, - Люциус подался немного вперед, даже не смотря, с завидной точностью, сбив пепел в подставленную малышом пепельницу. – Я – высокородный во втором поколении, - и снова предыдущая поза, расслабленная и величественная в одночасье, словно и не говорили они только что о том, чего не могло быть в принципе, о том, что считалось недосягаемой мечтой для каждого Homo memoratrices.
- Нет… я даже… – пробормотал Коул, заставляя свои, затуманенные желанием мозги снова работать, сопоставляя сказанное омегой с тем, что он видел.
Получается, битрансцендентность Нойманна была следствием того, что он высокородный во втором поколении. То есть, если смотреть на этот факт с научной точки зрения, он был идеальным, и, скорее всего, его геном был полностью защищен от редукции, а это означало… это означало, что дети Люциуса тоже будут высокородными. Значит, именно это на самом деле имел в виду омега, когда сказал, что в Центре Репликации ему не смогли подобрать достойного партнера даже для искусственного оплодотворения – отец-альфа детей Нойманна тоже должен быть идеальным. Да, это все так, но в тот же момент причины, по которым этот омега был высокородным во втором поколении, так и остались неясны. Была ли это случайность или же, как он и предполагал, секрет редукции уже давно не был секретом, по крайней мере, не для верхушки системы дал-эйрин.
- Предполагаю, инспектор, вы сейчас пытаетесь понять причину моей, скажем так, уникальности, - Люциус ухмыльнулся, его биополе плавно развернулось, а ментальные витки потянулись к альфе, едва-едва, словно к фарфоровой кукле, прикасаясь к его собственному биополю, заставляя альфу покачнуться, прикрыв глаза, наслаждаясь столь щедрым поощрением. – И это не совпадение, - уже полушепотом, доносящимся до Макмайера тягучей песней желания, продолжал омега. – Я и мои старшие братья-альфы совершенны потому, что высокородным, как вы уже догадались, известен секрет безупречности генома.
- И в чем же он заключается? – пробормотал Коул, растягивая воротник форменной куртки, который душил его, словно ментальные витки разгневанного и более сильного альфы. Он бы вообще сейчас сбросил всю одежду, чтобы кожей почувствовать ментальные прикосновения высокородного, и, по сути, тот вопрос, который он сейчас задал, был всего лишь формальностью, ответ на него был не так уж и важен альфе, который ещё полчаса назад жадно желал узнать что-то, что бы выделило его из серой массы силестинцев, сделав особенным. Только Люциус и его голос, превращающий необузданный жар гона в томное тепло, которое расползалось по телу, расслабляя, подчиняя и превращая его в податливую глину, из которой можно было слепить покорного раба.
Он все ещё ненавидел это омежье недоразумение, Эли, но теперь мог его понять, потому что от подобного, от тех чувств, которые побуждает близость высокородного, от одних его ментальных прикосновений, от взгляда, в глубине которого можно прочесть ответную заинтересованность, от запаха, который заменял воздух, просто невозможно отказаться. Как говорил его папочка: омега – не стена, в крайнем случае – переносная стенка, которую можно незаметно подвинуть, а после так же аккуратно поставить на место. К тому же, приоткрыв один глаз и посмотрев на мальчишку, Макмайер не почувствовал с его стороны ни виточка ревности или же раздражения, собственничества или же желания борьбы, только покорность и благоговение, так что, похоже, малышу было не привыкать к подобным выходкам своего партнера, а альфа от столь щедрого подарка отказываться тоже не собирался, надеясь на что-то, о чем, дабы не пресытиться, старался даже не думать.