Парни из её группы уже орудовали скальпелями как мушкетёры шпагами, а она не могла решиться на свой первый надрез. Вполне возможно Борвиц снова заподозрит неладное и направится в ее сторону, чего очень не хотелось.
«Тогда не жди её прихода и начинай резать», напутствовала она себе циничным голосом, о существование которого не подозревала. И это помогло. Сьюзен сделала первый, ювелирный, надрез. Затем второй, третий был проделан уже почти без труда.
Теперь лёжа на постели в комнате кампуса и вспоминая тот день, Сьюзен даже не верилось, что всё было на самом деле, что мисс Борвиц похвалила её по окончанию практики, что комиссия поставила ей «отлично» и что Патриция Лашанс была когда-то живым человеком, таким, каким является и она сама.
Она задремала, когда в дверь постучали. Сначала она подумала, что это Сара Фолбс, её сожительница, но потом вспомнила, что той не нужно стучаться, чтобы войти.
Открыв двери, она увидела перед собой Уолтера Кэмпбелла. Он как всегда обворожительно ей улыбался кривой улыбкой и как мальчишка, держа руки в карманах брюк.
— Привет, красивая леди, надеюсь, ты рада меня видеть.
— Тебя я хочу видеть рядом с собой всегда, мой единственный. — От усталости не осталось и следа. — Может, войдешь?
— Нет, я наоборот хочу тебя вытащить из четырёх стен.
— И куда мы собираемся? — с интересом осведомилась она.
Уолтер нагнулся к ней, так чтобы кончики их носов соприкоснулись и, смотря ей в глаза, тихо произнёс:
— Туда, где тебе обязательно понравится.
— Неужели ты меня хочешь пригласить на матч между центральным и восточным крылом? — с иронией спросила Сьюзен.
Уолтер приподнял брови и уступчиво пожал плечами:
— Вообще-то, я хотел пригласить тебя в элитный ресторан, с намереньем потратить на свою девушку кучу денег, заработанных потом и кровью. Но если ты предпочитаешь спортивные игры еде, тогда я тебя приглашаю на стадион. Вместе поболеем за Майка.
— Конечно, — согласилась с ним Сьюзен, продолжая улыбаться. — А в ресторан можно пойти и после матча.
— Угу, у моей девушки королевские запросы.
— Ты ведь сам хотел видеть меня рядом с собой как можно чаще.
— Это твои слова, а не мой, — подметил Уолтер, от чего тут же получил от Сьюзен толчок в грудь, после чего скривился, словно от жуткой боли. — Осталось мало времени до начала, — подметил Кэмпбелл, коротко посмотрев на наручные часы. — Не хочешь переодеться?
— А чем тебе не по нраву моя нынешняя одежда? — обижено спросила его Сьюзен.
— Я на счёт бейсболки с инициалами «центральных» или флажка с эмблемой любимой бейсбольной команды.
— К сожалению, я не такая уж и отчаянная фанатка студенческого бейсбола, а потому, ничего такого в моем гардеробе нет.
— Тогда мы будем кричать громче всех, чтобы поддержать Майка.
— Постараюсь сделать все, что в моих силах, — пообещала Сьюзен, после чего закрыла за собой дверь и они, обнявшись, спустились вниз по лестнице.
Трибуны были заполнены больше чем на три четверти. Посмотреть на игру пришёл декан (который негласно числился болельщиком центральной команды университета) вместе со своим десятилетним сыном, несколько лекторов и конечно студенты, в основном учащихся в центральном крыле. Болельщиков из восточного крыла было меньше даже чем из западного, так как мало кто верил, что восточная команда сможет показать достойную игру в этот день.
Майк натянул красную кепку на голову и прихватил биту, после чего вместе со своей командой вышел на поле. Их встретили криками и аплодисментами, к чему Майк давно уже привык. Их тренер, Артур Клаус, традиционно похлопал каждого по плечу и как всегда попросил показать «класс».
— Напомни всем о Малыше Руте, Майк, — попросил тренер, также как и всегда. Менялись лишь имена бейсболистов (но и они со временем повторялись): Микки Метвелл, Джонни Маджо и так далее.
— Сделаю все, что в моих силах, тренер, — также как и всегда ответил ему Майк. Ему всё чаще становилось неприятно общество Клауса, который каждую победу «центральных» воспринимал как свою личную заслугу. Не говоря уже о горделивых словах, что именно он сделал Майка тем, кем он стал. Иногда Доннахью хотелось специально слить игру, только для того чтобы насолить Клаусу. Но воля к победе всегда была сильнее резких чувств неприязни по отношению к тренеру, и Майк раз за разом приводил свою команду к победе, которая каждый раз отмечалась в каком-нибудь баре, где тренер не упускал момента вновь похвалить себя.