На новом Совете города, была выдвинута новая кандидатура на роль «няньки». Новую няньку звали Хлоя Саммерфилд, но и она не справилась с порученным ей заданием. Она, как и Эллис исчезла, но в отличии Годфри, ее нашли спустя пару недель в лесу, с петлей на шее, свисающей с ветви старой ели.
Затем, де Зетолль пригласил священника. Так как местный отказался им пришлось пригласить заштатного, который и стал первой жертвой распятой на кресте. В приданиях сохранилась его имя — его звали преподобный Стюарт Уйлкокс.
— Город безумцев! — прокричала, не выдержав Мэри. Ее руки тряслись крупной дрожью.
— Значит, для того, чтобы положить проклятию конец, остается принести в жертву еще одного бедолагу? — словно нащупывая правильный ход мыслей, монотонно произнес Майк.
— Да, так считает Совет, — кивнул Осборн.
— И им нужен кто-то из нас. И на кого пал жребий?
— Не имеет значения, — с легкими нотками сочувствия выдавил из себя ответ Кони. — Все вы не жители города, а приезжие, а значит — полностью подходите для завершения обряда.
— Это значит, что нам не выбраться из города, пока кто-то из нас не простится со своей жизнью на кресте?! — напирал Майк, готовый снова взорваться в любую минуту.
Прежде чем Коннор успел ответить на этот риторический вопрос, что только могла в конец вывести из себя Майка, Тим задал свой вопрос:
— И на кого возложили миссию освобождения всего города?
— За это долгое время, жители города сделали небольшое открытие — единственные на кого не действовало проклятие города, были душевнобольные. Уж как они до этого дошли, я не могу вам сказать, так как сам не знаю. А это значило, что городскому Совету не требовалось уповать на очередного заштатного священника, на которых не распространялась власть «Предвестника».
— Значит продавец магазинчика, который убил Джоанну, — огласил Майк то, что и так все уже поняли.
— Раз на него не действуют чары знахаря, почему он тогда ее убил? — спросила Сьюзен, в глазах которой уже начали наворачиваться слезы.
— Потому что он тупой, безумный сукин сын! — проорал Майк, вскочив со своего места, от чего Коннор вздрогнул и подогнул ноги под сидение. — Все в этом городе просто сумасшедшие!
— Кто стал второй жертвой? — как всегда спокойно спросил Тим.
Коннор еще какое-то время глядел на Майка, ожидая от него неких действий в свой адрес, но поняв, что тот ему ничем пока не угрожает, продолжил:
— Восемнадцатого майя 1943-го года была распята вторая жертва. Избавителем, как их называет Совет, стал олигофрен Бад Стэнтон, сын Катрин Стэнтон, родившийся от ее родного деда Паркера Коулли. Вследствие кровосмешения, парень родился с лишней парой хромосом, что и лишило его адекватного восприятия социума.
— И кем была жертва? — нарушила научно-биологические измышления помощника констебля Сьюзен.
— О ней известно то, что она была жительницей другого южного штата и переехала в Лайлэнд после смерти своего парня. Говорят, что она была очень молодой, а большинство жителей города мужского пола, добавляют к этому, что и очень красивой.
— Как ее звали?! — с трудом сдерживаясь от крика, потребовал ответа Тим. От этого приказного тона Осборн подпрыгнул на месте. В эту минуту, он для себя решил, что если сегодня ему суждено будет получить некую физическую травму, то виновником в этом станет совсем не здоровяк, который схватил его за грудки под дождем, а этот казалось спокойный и уравновешенный парень.
Коннор сделал громкое глотательное движение, после чего с легкой дрожью в голосе произнес:
— Сэлли Робинс. Ее звали Сэлли Робинс.
В тусклом свете лампочек, освящающих салон автобуса, его лицо было серым от теней, что в сочетание с его потухшим взглядом придавало ему болезненный вид.
«Я должен был догадаться раньше», — думал Тим. «Меня снова хотят лишить ее, причем тем же способом!»
— Тим, как ты? — встревожено спросила его Сьюзен.