— Посмотрим.
Тим поднял мешок и приоткрыл его горловину.
На верху, Тим почувствовал, что ветер стих. Казалось, сама природа ужаснулась поступку этих трёх молодых парней. Луна полностью скрылась за огромной массой облаков и теперь на кладбище опустилась непроглядная тьма и её верная спутница — мёртвая тишина.
Тим осматривался по сторонам, когда на поверхности ямы появилась голова Гарри.
— «Быть или не быть? Вот в чём вопрос!» — воскликнул он словно второразрядный актёр получивший, неожиданно для самого себя, главную роль в бродвейской постановке произведения Шекспира, направив луч света на человеческий череп в своей руке. Череп был бледно-желтого цвета, без нижней челюсти и двух верхних зубов. К голове прилипла пара серых волосков.
— Йорик! — с перекошенным лицом плохо изображенного ужаса воскликнул Гарри — Ты ли это? О, бедный Йорик!
— Кончай дурачиться и клади его в мешок.
Гарри распрямил ладонь и слегка её нагнул и череп покатился прямо в расправленную горловину мешка.
Не успел Гарри вновь спуститься, как откуда-то издалека раздался крик. Тим и Гарри оглянулись и увидели прыгающий луч света, что приближался к ним с западной стороны кладбища.
— Твою ж мать!… - выругался Гарри, повернув козырьком вперёд свою бейсболку. — Хорн!
Парень был прав, к ним спешил сторож кладбища Джонатан Хорн, освещая себе путь фонарём размером с автомобильную фару, при этом перебирая все ему известные неприличные слова в адрес ночных осквернителей могил.
Старик Хорн был невысоким человеком, но вполне коренастым, хотя старость и бесконечные запои, сделали из него жалкого и тщедушного человека. Когда он добежал до разрытой могилы, все трое уже были на поверхности, встав стеной в ряд.
— Что же вы делаете, дьявольские отродья! — завопил пьяным голосом Хорн. — Антихристы! Проклятые выродки!
— Попридержи язык, старик. — Перебил его брань Тим. — Мы не позволим себя оскорблять какому-то грязному алкашу.
— Ты как со мной разговариваешь, щенок! — возмутился ночной сторож, закрывая лиц ладонью от ярко бьющих фонарей вандалов. — Мать тебя не слышала. Знала бы она, какого ублюдка она выносила девять месяцев в себе, а потом ещё вдобавок и воспитала. Отпустите фонари, чтобы я мог видеть ваши лица!
— Ишь чего захотел! — вступил в брань и Гарри. — Если мы и отпустим фонари, то только для того чтобы отутюжить твою пьяную физиономию своими ногами.
— А я смотрю, вы смелые, ничего не скажешь: трое молодых против одного старика…
— А ты не взывай к нашей совести, — с легкой дрожью в голосе, готовый в любой момент перейти на фальцет, воскликнул Санни. — Всё равно бесполезно. Так что лучше убирайся обратно в свою конуру.
Лицо Хорна слегка изменилось. Рука, прикрывающая до этого глаза, опустилась, беззубый рот слегка приоткрылся, а губ коснулась улыбка.
— Я узнал тебя по голосу, парень. — После этих слов он зашёлся в кашле. Так вначале решили парни, но они ошиблись — старик смеялся. — Ты сын Питера Демпси — городского бухгалтера. Извини, мать не знаю. По-моему тебя зовут Санни. — Произнеся его имя, старик вновь засмеялся и в этот раз смех длился дольше. — Да, Санни. Теперь я вас легко вычислю. Осталось лишь оповестить шерифа, он с вами по-другому поговорит, уж поверьте. Посмотрим, как вы тогда запоёте. Ему вы наверняка не станете грубить. Он вас сделает кроткими как ягнят.
Всё ещё смеясь, старик повернулся к ним спиной, с явным намереньем вернутся в свою хибару, в которой он жил последние четыре года, после чего продал свой небольшой дом в самом центре города на снос, логично предположив, что лачуга на кладбище куда удобней, да ещё находится совсем близко от рабочего места. Тим, не знал, есть ли в «особняке» старика телефон, по которому он мог позвонить шерифу Уолтерсу, но был уверен, что не собирается стоять, сложа руки и ждать ответа. Вместо этого Тим шагнул за стариком, который все еще продолжал смеяться, схватил его за грязный ворот серого комбинезона и потянул на себя.
— Что… — в голосе Хорна послышались нотки возмущения, но пока что не испуга. — Отпусти меня, сучий потрох!
Тиму нужен был страх, а ещё лучше ужас и моление о пощаде. Старик же и не думал доставлять ему такого удовольствия. Тогда Тим решился на отчаянный шаг — он толкнул старика в костлявую грудь прямо в открытую пасть могилы.
Старик не успел даже вскрикнуть, так как произошедшее стало для него полной неожиданностью. Не только для старика, но и для товарищей Тима.
Спустя мгновение раздался треск сломанных досок, и над кладбищем воцарилась привычная, пусть и короткая, тишина.