Сама линия его судьбы круче, нежели у товарищей. Казнь брата-народовольца, участие в студенческих волнениях, исключение из Казанского университета, постоянный полицейский надзор, смерть отца и сестры… Превозмогая обстоятельства, Ульянов экстерном сдал экзамены в Петербургском университете, получив при этом диплом первой степени. Около двух лет выступал защитником в самарском суде; свел знакомство с наиболее известными русскими марксистами; от нижегородцев Григорьева я Скворцова получил рекомендательное письмо к петербургским товарищам; через Сильвина вошел в сообщество, созданное студентами Технологпческого института; сумел преодолеть многие преграды, чтобы занять место помощника присяжного поверенного… Но какая же воля и одержимость, какая динамика мысли, какой талант надобны, чтобы так глубоко освоить политическую, историческую, экономическую, юридическую и другие науки, чтобы сделать нх средой своего существования, частью самого себя! Какие силы потребны, чтобы соединить практические знания, житейский и духовный опыт с дерзким полетом теоретических построений, увидеть то, что даже для твердых марксистов представляется покуда далеким, расплывчатым, символическим…
Всего за несколько месяцев после реферата о рынках Ульянов создал труд необычайной ударной силы: «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?». И снова в полемическом ключе. Однако на этот раз противником Владимира Ильича оказался сам Николай Константинович Михайловский, один из кумиров Петра в пору его учебы в реальном училище.
Ну кому из радикальной публики не известно имя этого литератора? В молодости он сотрудничал в «Отечественных записках», водил дружбу со смельчаками, взорвавшими Александра II, редактировал послание Исполнительного комитета «Народной воли» новому императору. Это, естественно, навлекло на него гнев властей… С тех пор минуло немало лет. Михайловский стал профессором, научился лавировать между революционной фразой и своим состоятельным положением, но в душе Петра и Других технологов осталось былое почтение к нему.
Два года назад группа писателей народнического направления приобрела на паях ежемесячник «Русское богатство» и заметно подняла в нем уровень беллетристики. Поначалу у журнала было несколько редакторов, в том числе особо любимый Петром Станюкович. Затем к управлению «Русским богатством» пришел единолично Михайловский. По части художественной литературы он успешно продолжил начинания своих предшественников, и это возродило его былую известность. В то же время Михайловский и его новые помощники сначала осторожно, потом все уверенней и резче принялись поругивать российских сторонников Маркса и заодно и сам марксизм.
Петра коробили снисходительные пошучивания Михайловского по поводу «тупоголовых эпигонов Маркса — рыцарей накопления», а более того — кавычки возле слов марксисты или социал-демократы. Они как бы подчеркивали, что речь идет о жалких подражателях. Чтобы не возникло сомнении, Михайловский делал уточнения: «Это касается полемики с нашими так называемыми „марксистами“ или „социал-демократами“», переделывал «так называемых „марксистов“» в так называемых «марксят» и даже грозил: «К полемике с марксистами мы еще вернемся!»
Какая уж тут полемика? Правильнее сказать: безответная ругань. Ведь ни один журнал, ни одна газета не поместят статью с иным мнением!
Как же удивился Петр, узнав, что еще в Самаре Ульянов подготовил несколько рефератов против «Русского богатства». Подобно технологам Владимир Ильич ценил заслуги Михайловского, его незаурядные способности, но в его отношении к Николаю Константиновичу не было того долготерпения, которым грешили они. Ульянов умел отсекать главное от второстепенного, личное от общего, а потому любое занятие в кружке, любое обсуждение текущих вопросов непременно подводил к особенностям рабочего движения в России, спору с противниками марксизма, и прежде всего с линией «Русского богатства».
Сам того не ведая, Михайловский помог Ульянову найти точное определение этой линии — «друзья народа». Поставленное в кавычки по примеру «так называемых „марксят“», оно оказалось не только едким, но и афористическим. В чем-то утрируя манеру Михайловского чрезмерно пользоваться кавычками, употреблять хлесткие эпитеты, Владимир Ильич решил развернуть свои возражения в специальной статье и уже в апреле подготовил ее. Потом он дал такую же отповедь ближайшим сотрудникам Михайловского Южакову и Кривенко, окрестив всех троих «главарями „Русского богатства“, а значит, „друзьями народа“.