– Яволь, герр инструктор.
Немец подмигнул, отошел, обернулся и сказал громко, явно для соседа:
– Кроме обычной крутки, вы уже про нее поняли, для вас личный подарок. Посадка на днище для номера двадцать шесть – незачет. Вам засчитываю только маяк. Арбайтен!
Инструктор отошел к посадочной площадке. Змей зевнул. Когда столько пугают, рано или поздно страх выключается. Или дойче фельдбефель именно такой эффект планировал?
Хорошо планировать, когда есть высота. Плохо выравнивать на уровне крыши! Саня, не нужно собой рисковать. Бабушка просит – летай пониже!
Четверостишие из Вениамина Каверина, роман “Два капитана”… Что ж, запас высоты двести тысяч, есть чем планировать. А вот и капсула с большими белыми цифрами “26” – видно, что накрашено поверх горелого борта…
Из чистого хулиганства Змей обернулся перед люком, вскинул правый кулак (левая рука уже вжимала пуск таймера) и крикнул:
– Поехали!
На галерее нашелся знаток истории:
– Желаю вам доброго полета!
Глава 8
Полет прошел быстро, Змей толком его не запомнил. Немец перехитрил сам себя, закрутив ему капсулу до предела выносливости – а все примеры в учебнике именно на предельные значения, чтобы курсант хорошо запомнил, за какой циферкой притаилась бабушка с косой. И вот, как только акселерометр показал знакомую циферку, Змей без единой мысли дал вычитанный из книжки обратный импульс и остановил вращение буквально “в один пых”, на галерее даже зааплодировали. Дальше пришлось повозиться с маяком: его длина волны ионосферу не пробивала, и построить маневр заранее не удалось. Пришлось падать примерно в центр зоны, еще раз выравниваться уже там – но маяк Змея заняла “двадцать четвертая” капсула, так что пришлось наспех доворачивать на чей-то еще сигнал – после полета Змей узнал, что маяк принадлежал “девятке”, вошедшей в атмосферу слишком далеко. Скользить через весь посадочный район “девятке” пришлось бы на пределе, так что ее пилот выбрал синицу в руке и не прогадал. А на бесхозный маяк удачно приземлился Змей.
В первый миг ему показалось, что приземлился он все-таки на Марс! Рыжая пустыня, ледяная ночь, ветер как доской по плечам; влажность воздуха меньше пяти процентов, зато температура целых тридцать шесть градусов.
Минус тридцать шесть!
Над горизонтом полярное сияние – и только по нему Змей сообразил, что находится в Сухих Долинах, в Антарктиде. Тут испытывались марсоходы, в сети часто мелькали фотографии: машинки на фоне переливающегося в пол-неба зеленого полотенца полярного сияния. И ветра здешние не стихают последние два миллиона лет, порой разгоняясь до трехсот километров за час. Не то, что пингвина – если белого медведя завезти, и то сдует в пролив Мак-Мердо. Выдувается вся влага: ни росинки, ни снежиночки. Чудное место долина Тейлора, филиал Марса на Земле.
Тренировочная база Проекта находилась в соседней долине Райт. Если бы даже Змей узнал, что Винни аккурат сегодня, под соковыжималкой катабатического ветра, учится там ставить купольную палатку – все равно не одолел бы полсотни километров через ледяной хребет.
Змею палатку ставить не требовалось. Он только вытянул растяжки, заякорил капсулу и включил передатчик, на сигнал которого с неба упал черный громадный огурец гиперзвукового катера. Погасил скорость, подняв песчаную бурю; Змей не видел дальнейшей посадки. Просто пыль опала, и вокруг выросли синие скафандры, наплечники в пятнышках “тре крунур”, вытянулись – Змей повторил движение. Тогда крайний правый козырнул, и динамики скафандра синхронно рявкнули в оба уха:
– Поздравляю, курсант!
– Курсант, значит?
– Ну, – Змей держит в правой нож, в левой вилку, пытаясь изобразить культурного человека и отпилить кусок сардельки. Шкурка! Нож полосует фарфоровое блюдечко с яростью казака, полосующего шашкой чеченца – но чертова шкурка держится, как истинный джигит.
– В отпуске, получается?
Змей вздыхает. Понятно, что папе и маме загорелось хоть чем-то утереть нос родне и знакомым. Поступление кровиночки в престижнейшее училище давало железобетонный повод. Но и родичи-знакомые не лаптем щи хлебали.
Вот за столом направо папин друг по институту, дядя Витя. Вообще-то дядя Витя программист, обитает за границей, зашибает большие тысячи – а потому раньше папа его не приглашал. “Хвастаться нечем, жаловаться неохота” – Змей с такой постановкой вопроса соглашался. Но стоило ему поступить, и явился дядя Витя. С дочкой – симпатичной зеленоглазой брюнеткой… Света, кажется. Света шипит и дуется, потому как вот, напротив же, мамина дальняя родственница, тетя Таня, с племянницей: