– Че-то мысли больно взрослые. Папы наслушался?
– По меркам закона, я уже достаточно взрослый, чтобы с криком “е*аный гололед!” упасть на амбразуру. Но, как только речь заходит о моем же лично будущем – тем более, о настолько личном, как женщина – так я сразу мелкий и тупой.
– Но взрослые…
– Взрослые будут меня учить не раньше, чем процент разводов упадет ниже пятидесяти. Пускай сначала сами научатся. Умельцы, извини за каламбур, х*евы. И то, пятьдесят процентов – это что в официальную статистику попало. А сколько молчит и скрипит зубами ради, якобы, детей там, семьи? Ты одну такую семью даже знаешь. Отец-алкаш, зато наш!
Хорн с места, без малейших признаков подготовки, влепил крюк левой. Змей отклонился и выпрямился языком пламени, уходящим от пролетающего камня. Правой ладонью Змей уперся в плечо провалившегося вперед Хорна и сказал совсем тихо:
– Извини.
Хорн подышал пару секунд и тоже хлопнул собеседника по синему кителю:
– Проехали. Пойдем!
Инга выстраивала композицию на фоне витража:
– Посередине Змей, Блик слева от него. С которого боку шашка, с того и жена.
– Инь-Янь, ты что!
– Разговорчики в раю! Змей, правую руку мне. Кадет, а вы справа от меня. У спартанцев на правый фланг ставили царей, гордитесь. Братик, а ты прикрывай всех слева. Куда руки девать? Здесь рядом две блондинки с зелеными глазами, а вы не знаете? На талию! Талия выше! Змей, притяни Снежану крепче, а то в кадр не влазим… Вот, готово! Фланги, свободными руками помахали!
Напротив уже крутился приглашенный фотограф, полностью одобряющий распоряжения Инги; понемногу подтягивались и другие гости – просто посмотреть.
– Улыбочку! Вспышка прямо!
– Прямо перед нами разгонная зона “кислородок”.
– Они так называются, потому что летают на кислороде?
– Нет, месье комиссар. Они таскают грузы с высокой орбиты на низкую, и наоборот. Класс: “Орбита-Орбита”, или О2. Вот и назвали: “кислородки”.
– Значит, мы видим факелы их двигателей?
– Именно.
Де Бриак потер брови. Промокнул салфеткой лоб, аккуратно положил ее в мусорку. Серенькие стены, металл и сверхпрочное стекло в панорамном окне. Кабинет ничем не отличался от рабочего блока, выделяемого приглашенным сотрудникам в любой полиции.
В любой земной полиции.
А они сейчас на орбите. Высоко взлетел комиссар четвертого департамента, как физически, так и в чинах. Напарника – Лежера – потащил за собой. Должность начальника отдела сопровождается адъютантской; не то, чтобы штурмовик радостно занимался разбором писем и обращений – но последовал за командиром без нытья.
– А в чем отличие высокой орбиты от низкой?
– Высокая выше радиационных поясов, низкая, где мы сейчас – ниже.
Де Бриак обвел взглядом начальников групп: двое справа за ножкой Т-образного стола, двое слева. Сине-серые комбинезоны из мета-ткани, обязательный для Орбиты ярко-апельсиновый аварийный пакет и красный аварийный баллон у пояса. Одинаковые треугольники на рукавах – все получили звание. Слева Жюль и Гвидо, справа Франсуа и Мари… Комиссар – теперь уже шеф-комиссар – выбрал начать с оперативников:
– Жюль, доложите состояние вашей группы.
– Месье шеф-комиссар…
– Прошу вас, без этой военной галиматьи. Все свои.
– О, хорошо. Итак, у меня двадцать четыре сотрудника, три вахты по две четверки, все обучены действовать в условиях невесомости, налет минимум сто часов. К сожалению, нет опыта боя. Зал, блок снабжения. Собственный стыковочный узел и челнок. Три пилота. Притираемся. Замечаний пока нет. Слаживание планирую проводить путем совместного патрулирования базы и участка орбиты.
– С местной безопасностью контакт есть?
Жюль покривился:
– Смеются. Нас мало.
– Наполеону на три империи хватило всего дюжины маршалов. Благодарю. Мари?
Поднялась глава информационной группы:
– У нас большой зал, блок снабжения. Машина в двадцать квантов, не бог весть что, но все же. Нас шестеро плюс я. Три вахты. Моделью пространства с нами поделились местные. Моделлер мы уже сами… Разрешите?
По жесту де Бриака женщина отобразила над столом большую голограмму планеты, над ней полупрозрачными областями – зоны ответственности разных корпораций, государств, объединений:
– Вот наше поле славы.
– Благодарю. Гвидо?
– Мы в заднице, прошу извинить, мадам. Радиосвязь исключительно узконаправленными пучками, перехватывать их можно в случае редкой удачи. Даже в таком случае нам достается крошево: несколько микросекунд, пока луч мазнул по нашей антенне. Сеть осведомителей мы только начали разворачивать. Но, месье шеф-комиссар, я бы не надеялся.