– Даже здешней безопасности?
На риторические вопросы де Бриак отвечать не стал:
– Жюль. Нам нужны местные. Пусть не помощь, так хотя бы нейтралитет. Напроситесь помогать им. Учиться у них. Напейтесь вместе. Подеритесь в баре. Ругайте начальство. Ходите по бабам. Плюйте с орбиты на крышу тещиного дома. Станьте для них… Пусть не своими, но понятными. Понятными, не вызывающими ненависти. Папаша Франсуа, вы позволите называть вас так?
– Повинуюсь, мой император.
– Ваш отдел – наша единственная надежда. Пока Гвидо развернет сеть, пока Мари соберет приемлемый объем данных, пока еще мушкетеры Жюля установят контакты третьего рода… Отдуваться вам.
Старик поднялся и некоторое время оглаживал подбородок пальцами.
– Боюсь, месье шеф-комиссар, что вы правы. Без глаз и ушей нам придется продвигаться медленно и печально.
– Как долго?
– Думаю, не менее двух месяцев. Пока не развеется туман.
Туман окутывал палатки ровно в шесть, как по расписанию. Кто вставал рано утром, еще мог видеть в холодном небе поздней осени лохматую половинку луны. Кто спал до подъема, видел только сырые верхушки палаток, на которых ветерок от проходящих людей вяло перекладывал черно-рыжие флаги.
Черный и оранжевый цвета считались форменными, потому как лагерь организовало здешнее молодежное движение “Металл”. Всем участникам выдали двухцветный же платок. Девушки вполне изящно и аккуратно повязали его на голову или шею. Парни нацепили на рукава, как полицаи в старом кино про партизан. А один товарищ из “Большого дома” повязал самурайским способом на лоб, и теперь от его встрепанного вида откровенно шарахались.
Большой дом представлял собой армейскую брезентовую палатку, заселенную делегацией университета не то института, Змей на линейке не разобрал толком. Все другие заехали с маленькими, культурными туристическими куполами; армейская брезентуха торчала посреди лагеря, как ржавый линкор в нежно-голубой лагуне с яхточками.
Честно говоря, и прочий лагерный быт напомнил Змею армейские рассказы отслуживших. Вокруг лагеря хорошая охрана, вход-выход сугубо через КПП и только по пропускам. Офицеры – то бишь, постоянный состав, инструкторы и наставники – обитали в капитальных корпусах бывшего профилактория. Срочников – то бишь, студентов – разместили в чистом поле, где они расставили те самые палатки.
В “большом доме” народ оказался с головой и руками, да и армейская палатка чем отличается? Тем, что в ней место под печку и кусок жести в крыше для пропуска дымохода предусмотрены еще проектом. Так что Змей вместе с товарищами частенько грелся у “больших” – но, разморенный теплом, все забывал уточнить, откуда же они приехали.
Каждое утро народ лениво выползал на построение. На зарядку все плюнули еще в первую неделю: мыться оказалось негде. Так что делать упражнения и потеть не хотел никто.
После построения начинались занятия – точно, армейский распорядок, говорили дембеля. Теоретически, собирались учить полезным вещам: формировать из групп незнакомых людей работоспособную команду, выявлять в ней лидера, который потянет и сам. Определять исполнителей, которые хорошо и быстро сделают все, что скажешь – но инициативу проявлять не станут, и уж, тем более, от лишней ответственности мигом зароются на три метра под землю.
На практике же Змей выучился пить помаленьку, чтобы не расстраивать компанию, но и самому не вырубиться; косить от начальственного взора, избегая припахивания к дурным работам и к не менее дурным развлечениям; и еще, для самого себя неожиданно, научился говорить комплименты, не краснея до ушей и не скатываясь в ехидство.
В молодежный лагерь движения “Металл” Змей попал с подачи все того же Легата. Дескать, поезжай, погляди, как оно в нормальных странах организовано. Заодно и с радаров пропадешь, нездоровое оживление поутихнет. Опять же, на игру по Меганезии кого-нибудь позовешь при случае.
Ну что, поглядел. Культурная дележка отката за столом в исполкоме отсюда казалась мифической архаикой, сказкой о светлых эльфах.
Обитателям палаток “Металл” пытался промыть мозги. Чтобы – опять же, в теории – когда-нибудь пустить обработанную молодежь на устройство цветных революций в сопредельных странах. По крайней мере, одна из инструкторов говорила такое открытым текстом. Уже потом Змей узнал, что девушка – заместитель по молодежным делам, практически местный Легат.
Змей, как житель этой самой сопредельной страны, особо не радовался. Но и не переживал чрезмерно, потому как организацию молодежного лагеря сами же аборигены крыли на все заставки. С “Большим домом” заехали несколько девочек-отличниц, вполне городского вида – так они уже на седьмой день выучились отменно материть лагерь, организаторов, никак не приезжающих депутатов, руководство всех уровней… И вообще любого и всякого, попавшего под руку. Оказалось, что прачка не работает, горячей воды нет – а чистое белье почти у всех закончилось.