– А… Не знаком. Но ведь наверняка же там есть! Скажете, нет?
– Скажу, – Лощеный благосклонно покивал, щурясь на садящееся за рекой солнце. – Кстати, вон там они находятся…
– Да-да, на окраине! Может, они еще и спиртом барыжат. Надо их обязательно проверить!
– У меня там дочь. И уже поэтому я отнесся к вашей жалобе крайне внимательно. Не хотелось, знаете ли, подыскивать врача для внезапного аборта. Или от героиновой интоксикации ребенка лечить. Мы этот клуб микрофонами оклеили, как обоями.
– И что же?
– Так вот, что меня удивило – наркотиков и беспорядочного секса там нет. Зато сразу несколько кружков довольно приличного уровня. К примеру, робототехники. А их колесные парусники за два года свели в ноль городских зацеперов.
– Это придурки, что катаются на сцепках электричек?
– Уже не катаются. Им парусники с воздушными ружьями теперь интереснее, чем обосраные шпалы. Понимаете? Вы совершенно правы, клуб необходимо закрыть.
– Не понял, извините? – жалобщик замер перед лавкой, скрестив на груди руки, точь-в-точь суслик на кургане.
– Что же вам не понятно? Дать ребенку хорошее домашнее образование лично у меня денег хватит. А плебеи обойдутся. На кой черт моим детям конкуренты? Вы очень правильно ставите вопрос, очень. Давайте-ка, пишите заявление, я в свою очередь, прослежу, чтобы его не замотали в инстанциях.
– А почему я?
– Но исходная жалоба ваша. Если я напишу, это уже использование служебного положения в личных целях, сами понимаете.
Жалобщик запыхтел, не находя слов, запрыгал, как в очереди к вокзальному туалету:
– Да вы… Да как вы смеете!
– Как вы смеете, так и я. Выдвинуты обвинения, достаточные, чтобы открыть уголовное преследование. А в таком случае неизбежно подымется вопрос о персональной ответственности. Кто именно заявляет о факте нарушения прав. Кто истец по делу. Документы при себе?
Человек заерзал так, что скрипнула скамья. Лощеный понимающе хмыкнул:
– Анонимок море, а в суд пускай сосед идет, почему я? Отлично! Лучше пусть ваши спиногрызы ширяются по школьным туалетам, чем учат программирование. Хороших мест на планете не так много, нам самим не хватает.
– А… Я пожалуюсь! Я напишу!
– В спортлото, я так полагаю? – Лощеный уже откровенно издевался. – И что вы напишете? Что мы внимательно проверили ваше обращение и решили закрыть “Факел”. Но ведь именно этого вы хотели, разве нет?
– Нет! – человечек махнул обеими руками, – я хотел…
– Вы хотели просто испортить людям жизнь, – улыбнулся Лощеный еще мерзее.
– Чтобы их потаскали в детскую комнату милиции, чтобы к ним домой вломилась ювеналка. Чтобы не посадили, так хоть говном обмазали. Пишите сразу в ООН, ваша жалоба дерьма не стоит.
Человек запыхтел, выкатил глаза, подергал собственный мятый жилет за лацканы, отряхнул колени, еще раз подивившись, насколько лучше вычищены туфли оппонента. Выпрямился, плюнул на гравийную дорожку – и молча заторопился из парка вон.
Лощеный выключил мерзкую ухмылку, погасил издевательский взгляд, зевнул и сел на соседнюю лавку, откуда часы различались получше. Когда стрелки на них почти состворились в положении “без четверти девять”, из галереи Дворца Пионеров, бывшего поместья графов Румянцевых, повалила толпа детишек. Петр Васильевич ухватил взглядом снежно-белые дочкины волосы. На всякий пожарный нашел глазами удаляющегося жалобщика – тот не проявлял желания вернуться, и скоро исчез в белой арке парадного входа.
– Девки раздетые не нравятся ему, надо же… Наверное, лет сто, как не давали… – Петр Васильевич развернулся к подбежавшей Снежане и выкинул работу из головы.
– Папа, здравствуй! Угадай, что сегодня случилось?
– И пробовать не стану.
– Приходил Мишка-второгодник. Предсказывал одноклассникам будущее.
Петр Васильевич хмыкнул:
– Сбылось?
Снежана пожала плечиками:
– Доживем до экзамена, увидим… Папа, ты же попрощаться зашел?
– Именно. Командировка на Орбиту, полгода. Завтра уеду до рассвета, ты еще спать будешь… Если Змея встречу, привет передавать или в лицо бить?
Снежана вздрогнула. Помолчала с минуту и попробовала свести к шутке:
– Бить не надо. Лучше притащи мне это чудище косматое для утех любовных.
Петр Васильевич вздрогнул. Дочка фыркнула:
– Ну, тогда сложным путем.
Огляделась и попросила заговорщицким тоном:
– А привези мне, батюшка, из-за моря цветочек аленький!
Тут уже Петр Васильевич оттаял достаточно, чтобы продолжить модную в сезоне шутку: