– Иллюзия, – буркнул его собеседник, наливая по третьей, – все эти игры в конспирацию. Кому нужно, давно уже все про нас поняли.
Петр Васильевич протянул руку к хрусталю, покачал виски в стакане.
– Можно, конечно, ничего не делать. Как-нибудь само рассосется.
Собеседник подтвердил:
– Мне кажется, это единственный верный путь. Как-нибудь само. А если реформы учинить – к гадалке не ходи, рухнет…
Выпили. Помолчали.
– Так почему…
– Да просто я тоже тупик вижу. На мой век да, хватит… А знаешь, что мне дочка-то сказала?
– А сколько твоей?
– Пятый класс – ага, двенадцать.
– И ты тоже не помнишь возраст, – Петр Васильевич хохотнул. Точным движением разлил остатки “Черного коня”, поставил пустую плоскую бутылку на пол. – Тоже сперва – в какой класс ходит, а потом считаешь, сколько лет? И что же она сказала?
– Ну, говорит, вот нейросети уже вместо переводчиков. Дроны вместо курьеров. Водители автобусов исчезают, беспилотников на дорогах все больше. Нафиг, сказала, мне такое будущее, где человеку все меньше места остается.
– Да прямо, в двенадцать лет у нее такие мысли. Наслушалась зомбоящика.
– Ну так из каждого утюга же!
– Кстати, об утюге…
Петр Васильевич опять взял свой мегаплоский смартфон, вызвал меню каналов и включил метровый экран, занимающий середину стены над камином. Посмотрел вниз: пустых бутылок набралось уже больше трех, и мерцание их в свете прыгающих кадров нагоняло тоску.
– … Страны ОПЕК, – сказала с экрана симпатичная блондинка, – обсудили дальнейшее снижение квот на добычу нефти.
– Вот! – собеседник даже привстал. – Никакой прогресс этого не отменил и не отменит. Главный тот, у кого нефть. Или там уран. Или что там в батарейках у этих, сегодняшних? Литий, кадмий, молибден.
– А как надо?
– Ну ты спросил… – собеседник с нарочито пьяной небрежностью рухнул в кресло. – Надо, чтобы главным выбрали меня!
Мужчины посмеялись – сдержанно. Сделанно.
– Так ведь мы теперь даже китайцев не заборем. Куда нам контролировать нефть.
– А вот при Сталине порядок… Да!
– Не подъе… Ну, ты понял. Вот стал бы Союз в Афганистане твердо – и абзац бы Кувейту.
– И мыли бы мы сапоги в Индийском океане… – Петрович лениво пережевывал хамон, и потому говорил несколько невнятно. – Но не дотянулись ручонки коммунистических вампиров до горла Суэцкого канала. Совсем чуть-чуть не хватило. А какую просрали державу! Красную Империю просрали!
Петр Васильевич убрал звук – на экране мелькали то танки в очередной горячей точке, то бравые спасатели в пене и в мыле, то мирно плывущие по волнам пшеницы комбайны. Петр Васильевич нашел канал с полуодетыми певицами – и теперь любому следователю мог смело расссказывать, как провели вечер. Пили виски, смотрели на девок в купальниках. Конечно, у нас имеется что скрывать: не дай бог, узнают жены…
Собеседник тоже пережевал полоску:
– Мясо как мясо. Больше понтов, чем вкуса. Приезжай ко мне, мы тебе такой медвежатины нарежем! Васильич… а когда ты понял, что мы тоже для мебели? Что мы такой же электорат, разве что позолоченный?
– Когда-когда… Много будешь знать, скоро расколешься. Ты поэтому?
– Да. Пускай это смешно звучит – но у люберецких бандитов больше воли, чем у нас. Я хрен знает, как там оно решалось при Сталине. Но когда у бандита больше воли, чем у таких, как мы… Про электорат вообще молчу. Короче: это надо менять. И вообще…
Мужчина выплюнул фразу с ошметком безвкусного хамона:
– Раз я политик, так у меня и мечты быть не может?
– И как ты это видишь? Технически? Телефон-мосты, телеграф-кресты?
– Все проверяшь, морда гэбэшная? Так и вижу. По Марксу-Энгельсу. Есть базис. На чем стоят все эти скрепы сраные. Либо проржавеют сами, либо…
– Скрепы?
– Нефть! – рыкнул собеседник. – Доволен?
Петр Васильевич выключил телевизор, и в комнате опять стемнело.
– Проржавеют?
Собеседник постучал по столу:
– А тут бутылку видел только что… Налей?
– Хорош. Жена утром убьет.
– Чтоб я еще с чекистами пил…
– Чтоб я еще с депутатом закусывал.
– А вообще я лидер парламентской фракции. Понял!
– Утром перед зеркалом от страха не обс…фигеваешь?
Посмеялись – чуточку свободнее, чем в первый раз.
– Да я вообще… – заговорщицким шепотом поведал один, – книжки читаю! Вот, Хайнлайн, к примеру. “Луна – суровая хозяйка”.
– А я Роберта Пенни Уоррена, – парировал второй, – “Вся королевская рать”. И чего?
– Да мы же, мать его, интеллегенция! Совесть нации, ети ее в качель!