Де Бриак сделал вопросительное выражение лица. Лежер кивнул:
– Еще до первой мировой войны какой-то бош предлагал в Сахаре поставить эти вот металлические водонагреватели, свет на них концентрировать параболическими зеркалами из обычной полированной нержавейки. Пар гнать в обычнейшие паровые турбины, а на них генераторы Вестингауза. Никакого хайтека, сложной химии, деградирующих фотоэлементов, хрупкого стекла… По его расчетам, электричества хватило бы на половину Европы. Ну, на тогдашнее потребление. А отработанным паром собирались поливать зелень. То есть, еще и сократить пустыню.
Комиссар кивнул:
– Много навыдумывали таких прожектов. Перекрыть Гибралтар дамбой и получать с нее ток. Коммунисты обсуждали поворот сибирских рек. Кеннеди, когда искал меры противодействия русским успехам в космосе, говорил об опреснении океанов. Но я вас перебил – что из всего этого вы хотели вывести?
– Что мы могли бы иметь цивилизацию стимпанка еще до Первой Мировой. Собственно, эта война и прихлопнула проект. А как вы сказали, дамба поперек Гибралтара?
– Тоже фантастика. С одной стороны, постоянное испарение Средиземного моря дает необходимый перепад уровней воды. С другой – мощность получилась не такая уж большая. Примерно как два энергоблока Шомона.
– О да, комиссар. Те самые блоки с наклейками.
Комиссар выругался и сказал уже спокойно:
– Если мы никак не можем отделаться от мыслей по задаче, давайте задачей и займемся. Докладывайте, что за группировка “Red Sakura”.
– Не группировка. Молодежное движение.
– Филиалы по всему миру, символика, наклейки эти чертовы! – де Бриак рубанул воздух ладонью. – Фестивали, взаимный обмен гостями, вписка, “золотые мосты”. В основе какой-то культовый роман или фильм…
– Аниме.
– Да хоть балет на льду! Это у всех одинаково. Кто платит? Кто их содержит?
– Палантир еще не отработал.
Тут комиссар возразить не смог. Если нейросеть четвертого департамента еще не достроила целостную картину связей между миллионами точек по всему земному шару, то и выводы никакие сделать нельзя. Вернее, выводы-то сделать можно. Только без понимания финансовых потоков цена этим обобщениям – полтора сантима.
– Тогда расскажите, какие идеи? Впрочем, стойте. Попробую дать прогноз. Экология, свободная любовь, христианский коммунизм, прекрасный новый мир, романтика дальних трасс… Что я не назвал?
Лежер подвигал тексты на своем планшете:
– Почти все так и есть. С упором на экологию. Причем реальным. От них всегда массы волонтеров на экологических проектах. Причем далеко не все – шумные, с хорошим PR. Имеется нечто такое… Незнаменитое. Например, уход за лежачими больными. Обеспечение безопасности во время эпидемий. Тяжело, противно, риск заражения и грязной, крайне мучительной, смерти. Никакого рок-н-ролла.
– Эпидемий?
Де Бриак отработанным движением выдернул из кармана коммуникатор, набрал номер центра биохимии, покинутого только что. На вызов ответил мулат:
– Господин комиссар?
– Пожалуйста, месье, сделайте мне списки всех ваших волонтеров. Вообще всех. Уборщиков, мальчиков-доставщиков пиццы, и так далее.
– Но мы проверяли…
– Бог мой!
– Окей, господин комиссар. Если вы полагаете, что мы могли что-то упустить… Списки вы получите, как только я окажусь возле терминала.
Де Бриак выключил и убрал аппарат. Лежер продолжил:
– В их проектах есть что-то общее. Просто я пока не могу понять, что. И палантир пока не сшил концы. Возможно, по набору мест, где появились наклейки, что-то прояснится.
– Есть ли у них конкуренты? Объявленный враг? Ну как: наци против антифа, к примеру?
– Есть, комиссар. Именно наци. “Белые волки”, арийская раса. Я про них докладывал на той неделе. Этих-то понятно, кто финансирует.
– Ага…
– Вы думаете, что вишневых могут содержать противники наци?
– Этот ход напрашивается, – комиссар повертел пальцами. Откинулся на сиденье:
– Нет. Вы правы. Надо ждать, пока отработает палантир. Иначе все это – гадание на кофейной гуще.