С физкультурой в интернате обстояло получше, чем с увольнительными, так что требование Сергея не напугало. Только как же ему соглашаться, если вот-вот приедут за ним.
Не дождавшись ответа, Винни вернулся к разговору:
– Сон приснился. Воюют гномы и эльфы. Но воюют цивилизованно. Прежде, чем какую-либо операцию провести, или маневр выполнить, подают в эльфийский совет письменное прошение, а те уже одобряют или нет. Гномы в совете тоже представлены, с правом консультативного голоса.
Шарк хмыкнул:
– Гномы проигрывают?
– Ругаются, – кивнул Винни. – Говорят, что это из-за способа ведения цивилизованной войны. Эльфы все отрицают.
Шарк повертел несколько угловатой головой, напомнив Сергею задорного бульдога, и сказал:
– Офигеть сны снятся литераторам. А мне вот снилось, что наша контора сдает хлебозавод по выпуску кибер-колобков. Глава комиссии особо отмечает полезность и многофункциональность продукции как для мирного, так и для военного времени. То есть, прошивка кибер-колобка позволяет его кушать – или в случае войны послать на фронт, как боевую хлебобулку с продвинутым интеллектом.
– А ты?
– А я бегаю вокруг стола госкомиссии, причитая, что прошивка сырая, алгоритмы «свой-чужой» не протестированы до конца. Так что колобок может случайно переключиться в боевой режим даже на прилавке, и сожрать пришедшую за хлебом бабку.
– Ну вот, по самому башорг плачет. Шарк, а почему ты в наш журнал перестал писать?
– Но ведь объективно же говно, – закряхтел Шарк. – Я достаточно умный, чтобы сравнить с тем же Дивовым, Лукьяненко там, Рысенком или Шумилом.
– И что? Рассказы всякие нужны!
– Да ну на! Говна и так дохрена!
– И хорошо, – сказал Винни, уронив челюсти как собеседнику, так и слушателю. Поглядел на равно удивленных Шарка и новичка, продолжил:
– Во-первых, это значит: людям интересно не только непечатное слово. Во-вторых, вот смотри…
Винни взял с верстака восковый карандаш и на доске, сбоку от схемы шаровой опоры, изобразил длинный горизонтальный прямоугольник:
– Из десяти шахматистов один хороший игрок…
Поверх появилась вторая ступень, покороче:
– На десять хороших игроков один кандидат в мастера спорта.
Винни нарисовал третью ступень, еще короче, а потом еще и еще:
– На десять кандидатов один мастер спорта, на десять мастеров один международного класса. Десять международников дают одного гроссмейстера…
На самом верху получившейся пирамиды Винни нарисовал фигурку:
– Из десяти гроссмейстеров кто-то пробьется в чемпионы мира. Итак, чтобы вырастить одного-единственного чемпиона мира, на нижнем ярусе пирамиды надо иметь миллион обычных шахматистов… – Винни постучал карандашом по нижнему, самому длинному, прямоугольнику:
– То же самое применимо практически к любому делу, которому нужно учиться. К литературе тоже.
Шарк запыхтел:
– А тебя самого греет перспектива лечь кирпичиком в основание пирамиды, или все же быть на вершине? Ты даже в примере человека нарисовал одного-единственного, который на самом верху. Оговорочка по Фрейду?
Винни пожал округлыми плечами в клетчатой рубашке, охлопал зеленые штаны от пыли.
– Шарк… Но ведь если не будет приза, шанса, надежды достичь этой вершины – ни в литературу, ни в шахматы, ни в программирование твое – попросту никто не придет.
– Никто не придет, – сказал отец. – И что толку от простоты открытия фирмы, если клиентов нет.
– У нас все же населения побольше, чем в Израиле, – не согласился Змей.
– А покупательная способность? – Отец махнул рукой:
– Помню девяносто первый год. Все надеялись – теперь-то заживем! Можно фирмы регистрировать, официально торговать… На углу Ленина и Карповича настоящий “Ив Роше” появился. Помню, ходили туда как на экскурсию, да и на французском с настоящими парижанками поговорить.
– И как парижанки?
Отец улыбнулся:
– Ну как… Шарм, вкус безупречный. А просто красота – наши точно лучше… Ну ладно, сперва вроде как всем все разрешили. Потом – надо подождать, переходный период, все такое. Ну, ждем. И как-то незаметно указы. Про одно, про другое. То оптовую торговлю запрещают, то растаможку машин устроят, то налог на надомную деятельность.
– Пап, а что плохого в налоге? Сам же хохлов материл: налог не платят, а потом удивляются, что их же старики без пенсии сидят. А откуда пенсии, если налога нет?
– Сын, если налог, так это хоть понятно. Получил деньги – отсыпал в общую кассу. Против этого даже уголовники не спорят.