Тут с противоположной стороны подошел еще мужик в растоптанных кирзачах, которыми явно только что гребли бетон, в мешковатых черных штанах, в туго натянутом на брюхе свитере. В левой руке толстяк открыто нес обрез винтовки Мосина, по всей видимости, купленной у “черных копателей”, не то и самолично добытой на старых рубежах по южной окраине города, где фронт продержался несколько недель такого же горячего августа – только в сорок первом году; и Змей, глядя на затвор мосинки – “стебель, гребень, рукоять!” – опять ощутил себя попаданцем в сорок первый год… За страхом смерти, оказывается, никуда уезжать не надо!
Круглобрюхий сказал:
– Хлопцы, шли бы вы по домам. Не дадут вам даже и значков, не надейтесь. Вон мой оболтус третьего дня увидел, что в поле комбайн горит – позвонил в пожарную часть. А приехали следаки, завернули дурню ласты. Два дня в обезъяннике держали и прессовали, чтобы сознался в поджоге. Хорошо хоть, не покалечили. Так он сказал – пускай теперь при мне хоть немцы Хатынь жгут, отвернусь и мимо пройду. Не видел, не слышал, не участвовал, не привлекался! На*уй те соцбаллы – береги е*ало!
– И вообще, – Семен утерся рукавом, – есть же ОМОН. Как праздник, от воронков не пройти. Сейчас в городе порядок наведут и приедут.
Хорн только рукой махнул:
– Пока доедут, ваших баб выдрать времени хватит. А если там, на повороте, улицу завалить, им останется только мимо всего района. Заборы на перекрестке бетонные, с колючкой, огородами не пролезут. Ни на станцию, ни в строймагазин, тем более, на спичечный комбинат – охрана точно не пустит. Самое малое, на два часа застрянут, а тут бы уже и ОМОН успел. А не остановим в горловине, расползутся по всему району, тогда всем жопа. Не в каждом же доме мужик! Да и бутылку Молотова на крышу кинуть много ума не надо.
– Андрей!
– Семен! Живо домой!
– Нечего там! – на два голоса завизжали бабы, не показываясь, однако, из-за калиток, чтобы не попасть в камеры браслетов.
– Без тебя разберутся!
– Пускай сами отбиваются!
– Ты мне дома нужен!
– Как пенсионный возраст поднимали, нас не спрашивали!
– Как бензин каждое воскресенье на копейку дороже, так нам плати, а как защита надо, так мы же на баррикады?
– Покажи личико, политически грамотная? – огрызнулся Марк, и Хорн потянул его за рукав:
– Ты чего хочешь от свиней? Они в небо смотрят, когда уже на шампуре крутятся!
Мужики не подняли глаз, но вздрогнули оба. Тетка с нечетной стороны аж захрипела:
– Ты! Подонок!
– Подонки сейчас придут, – усмехнулся Змей. – И разницу, как бы это предметно сказать, разложат. И, как бы это предметно сказать, разложат не только разницу. Семен Игоревич, а как вы дальше рядом с нами жить собираетесь? После такого?
– Пошел на х*й, – сосед закрыл за собой калитку – бережно, чтобы не отвалилась прибитая на живую нитку икона.
Змей повернулся и молча зашагал в сторону клуба. Хорн и Марк догнали его шагов через двадцать.
– Лица их записал на браслет?
– Записал, – Змей пожал плечами, – только я не хочу их помнить.
– Ну, та-а-ак… – Хорн почесал подбородок. – А делать чего? Хер с этими, не хотят себя защищать – но так же и до клуба дойдет, а там единственный Шарк. Расползутся по закоулкам, не уследим.
– Нас нисколько, – Марк сжимал и разжимал кулаки. – Набралось бы нас полсотни, перегородили бы улицу стеной щитов – и флаг им в руки, рвать жопы по колючке на трехметровых заборах.
– Щиты… – Змей поскреб затылок. – Марк, ты же по античности, так? Рим, поздний Рим, Византия, так?
– Ну так… – Марк хлопнул себя по лбу:
– Точно! Византия!
Хорн выругался:
– И как подумаешь, что нам бы ОМОНа всего лишь отделение…
– …Отделение вот на этот проулок. Местные звонят, что толпа идет. Боятся, к ним завернут.
– А дроны что?
– Вот картинка… Да, похоже, что все идут прямо, а эта масса в поворот, и мимо магазина… Сюда.
– Точно сюда? Там же клуб этот… Помнишь, где толстый жиденок нас оккупационной властью называл? Вот пускай теперь и выкручиваются сами, без полицай-орднунга, юден коммунистен партизанен… Будут знать, суки, чего стоит в городе порядок… А гэбисту скажи: людей не хватает, сейчас на разъезде отбиваем цистерны с газом. Если какая тварь додумается поджечь сорок две тонны пропана, полгорода нах*й сдует. Пока что не до частного сектора!
Из частного сектора доносились уже хлопки дробовиков. Если прислушаться, различались и крики. Только прислушиваться Змей стал бы в последнюю очередь. Он двигался как в тумане, сам себя ощущая со стороны, персонажем фильма.