– Инь-Янь, а брат же говорил, ты ешь, как птичка?
– Ну да… Я на страусиной ферме работаю. Страус же не рыбка, верно?
– Я тоже в детстве рос – птичка-жаворонок. А вырос в такую сову, что мама от меня мышеловки прячет.
– А я не сова, не жаворонок. Я кот – сплю всегда, немного пожру, и снова не прочь поспать.
– Эй, ну чего хватать мою девушку за жопу?
– На него кричать бесполезно, кинестетик.
– В смысле?
– Пока по лицу не вломишь, не поймет!
– Девушка, а у вас парень есть?
– Нет.
– Как? У такой умной, утонченной, сексуальной девушки нет парня?
– Сдох, падла, от счастья.
На последних искрах фейерверка за спиной возник Хорн:
– Готово. Через минуту начинается проигрыш, а потом уже сама мелодия.
Змей кивнул. Подтянул ремни на мягких сапогах, скинул на лавку плащ, перевязал пояс. Люди уже все расступились, окружили пятачок вперемешку: кожано-джинсовые керосинщики, посреди белой свечой Инь-Янь по норманской моде времен Жанны Д’Арк: широкие разрезные рукава, длинное платье с Y-поясом в пол. Сумрак в нарочито простом брючно-жилетном костюме под руку с той самой высоченной девахой, которая живописует свое первое падение с мотоцикла:
– … Очень больно, но я решила не плакать, потому что слезы соленые, и носу от них еще больнее. Поэтому я не плакала. Я просто орала!
– …Не, мой батя самогон варить умеет.
– А мы его всегда сырым пили.
Марк с ирокезом на голове, до пояса голый и разрисованный, в бахромчатых штанах… Змей, Хорн, Шарк ради Последнего Дня Лета вытащили костюмы с последнего Парижа, где играли гвардейцев кардинала. Викинги Сэнмурва нарядились, как всегда, викингами, просто без шлемов-кольчуг.
– … Бро, ты хочешь телку, чтобы заботилась, как мать, а слушалась, как дочь? Ну и как ты с ней спать собираешься? Это же двойной инцест!
– Правильно! Давай лучше за мам выпьем! Третий тост вообще-то за любовь, но нахрена она нам?
От мелких программистов никто не ждал чудес, а сами они еще не вполне понимали, куда попали – так что нарядились, как на официальное мероприятие: светлый верх, темный низ, лакированые туфли. Замерзшим Инь-Янь раздала клубные костюмы – кому плащ, кому крылатку. Разумеется, с кровавым подбоем…
Снежана – то есть, конечно, Блик! – стояла уже на той стороне освещенного круга. Услышав, что танец ожидается быстрый, она выбрала белое китайское: тапочки, шаровары и укороченный халат. Заметив, как ровно, по ниточке, Змей пересекает круг, с какой небрежной точностью подает руку – и с каким восхищением рука принимается! – Хорн понял, что сегодня Змей никому на ногу не наступит, и что вместо простенького бранля можно поставить какую угодно зверскую джигу – получится все!
А раз так, надо снимать. Хорн двинулся взять камеру, осветитель – но тут Сэнмурв придержал его за рукав:
– Чего Змей выглядит, как будто узнал, что три богатыря жили в разные века?
– Да просто ему в нос ткнули, что люди живые.
– То есть?
– Ну вот, Снежана. Ну, теперь-то, конечно, Блик. Она еще мелкая. Но уже чего-то хочет. Своего. Личного. Уже не пешка, не иконка пехотинца на экране!
Хорн ухмыльнулся:
– Представляю, какой фурор завтра она произведет в школе, когда выгрузится из флипа.
Из флипа с высоты метров пятьсот обзор превосходный. К счастью, в этом году и погода не подкачала: сухой август плавно перетек в столь же сухое начало сентября. Любое расстояние в пределах города флипу на пять минут лету; много – семь. Только развезти требовалось человек двадцать: новички-программисты, которым все внове, все интересно, хором отпросились у родителей “до утра”. Родители, на радостях, что ребенок хоть один вечер не проведет за монитором, тоже разрешили, не сговариваясь. Подумаешь, на линейку опоздает! И без того заучка.
Флип четырехместный, и на правое кресло Змей сразу посадил Снежану – штурманом. Не то, чтобы Змей не знал собственный город. Но, если девочке так уж загорелось быть рядом, почему, собственно, нет?
Ах, да. Ювенальная же юстиция, педофилия, вот это вот все… Вон, в Екатеринбурге владелец фитнесс-клуба посидел полчаса на одной лавке с девочкой – теперь на нарах восемь лет отсидит, за развратные действия. Что малолетка, со слов которой слепили обвинение, по чистой случайности оказалась дочкой конкурента – ну, особенности национальной юстиции, местный колорит. Случается…
Развозку начали рано-рано, еще по холоднющему рассветному небу, еще под слабыми звездами. Получалось двенадцать рейсов – и Змей уже видел, получается хорошо. Чисто. Как и не гремела бессонная праздничная ночь. От папы Змей слышал: если встать пораньше, тараканы в голове подхватиться не успеют – они, как всякая богема, просыпаются едва к полудню. А потому раннее утро – лучшее время что-нибудь обдумать, чтобы переживания с толку не сбивали.