была изображена пентаграмма. Пять больших витых свечей стояли по углам на-
готове и резко загорелись от взмаха руки моего спутника.
- Хозяин, вы вернулись? Вам что-нибудь надо? – вдруг раздался какой-то
безжизненный голос из угла комнаты.
- Да. Я вернулся. Приготовьте горячее вино и что-нибудь поесть, а также
зажгите камин. После обряда потребуется восстановить силы. И принесите мои
инструменты…
- Слушаюсь хозяин, – прошелестело в ответ, и я увидела удаляющейся се-
рый силуэт мужчины.
- Это твой замок? – не удержавшись, спросила я.
- Это мой дом. Располагайся и ничего не бойся. Мы задержимся здесь до
утра. А утром я открою телепорт, и ты сдашь свой экзамен.
- А ты?
- А я, наверное, ненадолго задержусь здесь. Дела…
В комнату вошли двое, мужчина нес чемоданчик, а женщина начала раз-
жигать камин. Они перемещались плавно и тихо и были похожи чем-то друг на
друга. Закончив свои дела, они также тихо удалились.
99
Ян открыл чемоданчик и моему взору представилось несколько штук раз-
нообразных ритуальных ножей. Он выбрал обсидиановый.
Снова появились слуги и расставили еду на столике у кресел, недалеко от
камина. А около огня повесили небольшой котелок видимо с вином.
- Какие у тебя вышколенные слуги, – сделала я комплимент хозяину.
- Это личи29. Иди, пожалуйста, в центр пентаграммы и сядь на пол.
С этими словами парень тоже прошел в центр зала и опустился на пол. Сел
он строго напротив меня, сложив ноги в позу для медитации. Я повторила его
движения.
- Готова? Тогда поехали…
Низким голосом Ян начал читать заклинания и эхо, отражаясь от стен, по-
вторяло его слова. Заклинания мне были неизвестны. Они заставляли плясать
огоньки свечей и окрашивали их то в зеленый, то в фиолетовый, цвета. Воздух в
комнате стал холодным. Даже, кажется, по краям пентаграммы на полу легла из-
морозь. Холодный пот потек у меня по спине.
-Куда я попала? Что сейчас будет? – мне реально стало страшно, но отсту-
пать было все равно некуда. Я до боли закусила губу и сжала руки в кулаки.
Глаза Яна стали абсолютно черные и огромные, белок почти исчез. Вокруг фи-
гуры заклубилась фиолетовая мгла. Ее всполохи, как протуберанцы на солнце, вспыхивали вокруг головы и обхватывали все тело. Юноша призывал магию
уничтожения. Гортанные слова перешли в странный напев, и он полоснул себя
ножом по ладони. Кровь струйкой закапала в оказавшийся между нами кубок.
- Дай руку, Лия!
Я протянула ему левую.
- Нет, другую. Симметричную.
Резко дернув, он резанул по моей ладони. Кровь заструилась по коже и
тоже закапала в кубок. Резкая боль сменилась жжением. Парень прижал свою ла-
донь к моей, и наша кровь смешалась. Порез щипал. В голове шумело. Мне каза-
лось, что стены начали исчезать, и мы уплываем в пустоту. Голос Яна возвы-
сился и заставил задрожать что-то внутри, то, что пряталось в глубине души.
- Теперь режь ты первая, – сказал он, и протянул вторую руку.
Я полоснула ему по ладони, и новая струйка крови потекла в кубок. Затем
зажав рукоятку ножа зубами, обхватила режущую часть и резко дернула свою
ладонь. Боль тут же пронзила руку, и горячая жидкость полилась новой порцией.
Я прижала свою ладонь к ладони некроманта, и теперь наша кровь полностью
смешалась.
Заклинания древней магии окружили нас коконом кроваво-фиолетового
цвета. Зеленые всполохи протуберанцами отрывались от магического кокона и
исчезали в пространстве. Я перестала ощущать свое тело, и волна страшной боли
взорвалась у меня в голове. Тело выгибалось и билось в болезненных конвуль-
сиях. Я кричала долго и надсадно…
100
Передо мной мелькала череда образов, некоторые из них вспухая, как пу-
зыри газа на болоте приближались и кружились вокруг. Я уже не знала кто я. Я
маленький мальчик, плачущий на груди убитой женщины или девочка, отбиваю-
щаяся от группы подростков за сараем. А может я юноша в богатых одежах, при
приближении которого, замолкали все разговоры и люди пятясь и опуская глаза, пытались побыстрее убраться с его пути. Или же я зеленоглазая девушка с воло-
сами цвета зари, глядящая на синеглазого красавца, сидящего в кресле. Калейдо-
скоп образов крутился и крутился… Мысли перемешивались и складывались в
странную мозаику безумного художника. Волна боли, захлестнув последний раз, ушла и оставила за собой лишь полную пустоту.
Я песчинкой плавала в этом страшном холодном и равнодушном простран-
стве, и только ощущение кого-то зовущего меня по имени мешало расслабиться