певцу.
Зрители засвистели и затопали ногами. Мужчина, державший бочонок ме-
жду коленей стал ритмично ударять по нему ладонями задавая ритм, а его спут-
ник, светловолосый тонкокостный юноша заиграл переливчатую тягучую мело-
дию на дудочке. Восточные мотивы внесли приятное разнообразие в привычный
репертуар трактира. Мелодия напоминала что-то эльфийское, и одновременно
что-то первобытно-стихийное. Мне лично это напомнило танец огня или танец
ветра в пустыне. Я прикрыла глаза и заслушалась.
Вдруг в мелодию вплелись посторонние звуки. Я нехотя открыла глаза и
ахнула. Наша Элма извиваясь в танце влезала на стол, скидывая стоящую там
посуду носочками туфель и методично расстегивала шнуровку своего платья. В
зале трактира наступила полнейшая тишина, разбавленная лишь звуками сопе-
ния и храпа спавшего под столом пьянчужки и резкими сглатываниями слюны, мужской части посетителей трактира.
146
Дэнис с Патриком сидели с открытыми ртами, да и остальные замерли, кто
с ложкой у рта, кто забыл, как жуют, кто проливал вино мимо бокала. Отпавшие
челюсти можно было собирать под каждым столом просто кучами.
- Не верю своим глазам!!! Знал бы, что столько выпью – салатик бы под-
стелил… - округлив глаза, пораженно произнес Дэнис.
- Ага, ага. Лучшая освежающая маска – лицом в салат, цвет лица улучшает, а зрение ухудшает, – ответила ему Дэбра, ревниво поглядывая на творящееся
безобразие и запихивая упирающегося Дэниса мордой в тарелку с овощами под
сливочным соусом. Парень упирался всеми четырьмя, не желая пропускать не
единой минуты такого зрелища.
Вид и движения раздевающейся под музыку Элмы завораживали. Она же,
кружась и прикрыв веки, плавно изгибаясь, медленно вылазила из тяжелого бар-
хатного платья, как змея из старой кожи. На девушке красовалось дорогое кру-
жевное белье темно синего цвета в тон платью, явно эльфийской работы. Это
было по-своему красиво. Надо отдать ей должное, красотой и стройностью ее
природа не обидела. Да и пластика движений выше всяких похвал.
Захмелевшие мужчины начали придвигаться вперед, и уже, буквально со-
бирались ее от души полапать, а ее подпевалы все не знали, что делать и пока не
рисковали ее останавливать.
Первым опомнился мастер Исез и накинул на Элму сначала банальный
щит от всяких неожиданностей, а потом и свой плащ. Правда сначала он явно
обездвижил и обеззвучил танцовщицу. Видимо моя иллюзия с голой Элмой в
ванной сделала его крайне щепетильным и осторожным в этом вопросе.
Крики разочарования, вздохи и несдержанные ругательства недовольных,
настроившихся на приятное зрелище мужчин, сопровождали все его действия.
На лицах мастеров было написано опасения, что сейчас начнется бойня «за
право первой брачной ночи». Зрители лишились такого бесплатного выступле-
ния, и не абы кого, а потрясающе красивой и знатной девушки, и начинали под-
ниматься со своих мест.
Мастер Седвиг подхватил сброшенную Элмой одежду, пообщался с трак-
тирщиком, и повел целителя с телом девушки на руках куда-то на хозяйскую по-
ловину заведения. Дуэт музыкантов тоже откланялся, и тихо-тихо покинул трак-
тир от греха подальше. Мне с одной стороны стало жаль Элму и ее репутацию.
- Это ж надо так напиться, чтобы потерять полное представление о месте
нахождения и забыться до такой степени, чтобы раздеваться прилюдно!
Но с другой стороны, разбирало злорадство и чувство нездорового удовле-
творения.
- А не надо было издеваться над другими. Теперь пусть сама попробует по-
чувствовать, как это, когда ее имя будут полоскать на каждом углу все и всяк.
В зале шумели, обсуждая происшествие. Посетители и завсегдатаи трак-
тира будут вспоминать этот танец с раздеванием еще очень и очень долго.
147
Снова вышел давешний певец, крайне расстроенный внешне со своим
бринзаром, отирая рукой влажные губы. Перекусить он то, видимо, успел, а на
бесплатное зрелище – опоздал!
Музыкант стал играть уж что-то совсем незнакомое, и я прислушалась.
Музыка была непривычна, а слова песни затрагивали душу. Танцевать под нее
было сложно и мало по малу зал затих, слушая певца.
Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна,
Что в наш век отвага не нужна?
Как и встарь от ветра часто рушится стена.
Крепче будь и буря не страшна.
Кто сказал один не воин, не величина,
Кто сказал другие времена?
Мир жесток и неспокоен, за волной волна