Линь-цзи спросил:
— Возможно ли такое?
Ян-шань сказал:
— Ты только иди, а там потом найдется человек, который поможет тебе, старший брат! У этого человека будет только голова, но не будет хвоста, будет начало, но не будет конца[2].
Линь-цзи после этого [действительно] отправился в Чжэнь-чжоу. Там уже был Пу-хуа. Когда Линь-цзи вышел в мир[3],
Пу-хуа был помощником при нем. Линь-цзи пробыл там совсем немного, когда тело Пу-хуа исчезло целиком.
Примечания
[1] Обосноваться (чжу) — сокращение от полного чжучжэ, которое писалось на табличке, прикрепленной к жилью настоятеля монастыря. Слова Ян-шаня, таким образом, являются намеком на то, что, покинув юг, Линь-цзи вернется на свою родину — на север, где станет настоятелем монастыря.
[2] Будет только голова, но не будет хвоста, будет начало, но не будет конца (Ю тоу у вэй ю ши у чжун). — Имеется в виду Пу-хуа с его полной чудес жизнью, имевшей начало, но не имевшей конца, его жизнь завершилась таинственным исчезновением его тела по образцу бессмертных даосов.
[3] Вышел в мир (чу ши). — В данном случае имеется в виду не «уход от мира», что более обычно для этого сочетания, а именно «в мир» для обучения и наставления на Путь других.
§ 136
Когда Линь-цзи в середине лета[1] поднялся к Хуан-бо, он увидел, что хэшан читает сутры.
Линь-цзи сказал:
— Я всегда считал, что вы человек; оказывается, вы старый монах, напичканный черными бобами[2].
Прожив несколько дней, он пришел проститься.
Хуан-бо сказал:
— Ты пришел, нарушив летнее [уединение], а теперь уходишь, не [дождавшись] его конца.
Линь-цзи сказал:
— Я пришел на короткое время, чтобы выразить вам свое почтение.
Хуан-бо тут же ударил его и выгнал.
Линь-цзи прошел несколько ли, засомневался в [правильности] своего поступка, вернулся обратно и пробыл до конца времени летнего [уединения].
Примечания
[1] Середина (половина) лета (бань ся). — Имеется в виду, что событие произошло в середине трехмесячного периода летней медитации. Монахи прекращают на этот период свои странствия, обосновываясь в монастыре.
[2] Черные бобы (хэй доу) — характерное для чань пренебрежительное название письменных знаков.
§ 137
Однажды, когда Линь-цзи собрался расстаться с Хуан-бо, [Хуан]-бо спросил:
— Куда ты держишь путь?
Линь-цзи отвечал:
— Если не в Хэнань, то возвращаюсь в Хэбэй.
Хуан-бо тогда ударил его. Линь-цзи остановил его и дал ему пощечину. Хуан-бо расхохотался и позвал помощника:
— Принеси-ка мне доску чань и скамейку[1] моего первого Учителя Бай-чжана.
Линь-цзи сказал:
— Помощник, принеси-ка огня.
Хуан-бо сказал:
— Пусть будет так, только унеси это. Потом ты [тем самым] заткнешь рот всем людям на свете.
Примечания
[1] Доска чань и скамейка (чань бань чань ань). — Намерением передать Линь-цзи эти предметы Хуан-бо показывает, что видит в его лице наследника учения Бай-чжана (720–814). Бай-чжан, наследовавший Дхарму Ма-цзу, в свое время передал Хуан-бо свою доску чань и подушку, а Гуй-шаню — палку и мухогонку (последние были затем переданы Ян-шаню).
§ 138
Спустя некоторое время Гуй-шань спросил Ян-шаня:
— А не оказался ли Линь-цзи неблагодарным в отношении Хуан-бо?
Ян-шань отвечал:
— Вовсе нет.
Гуй-шань спросил:
— А что ты думаешь по этому поводу?
Ян-шань отвечал:
— Лишь тот, кто познал милость, может понять, что такое воздаяние за милость.
Гуй-шань спросил:
— А был ли когда-либо в древности человек, подобный ему?
Ян-шань отвечал:
— Был, но жил он так давно, что я не хочу говорить о нем Почтеннейшему.
Гуй-шань сказал:
— И все-таки я хочу знать. Ты только намекни.
Ян-шань ответил:
— Ну, вот, например, на соборе по [сутре] «Лэнъянь»[1] Ананда, восхваляя Будду, сказал: «Эту глубокую мысль я понесу по всем бесчисленным мирам». Это и называется воздаянием за милости Будды. Разве это не пример воздаяния за милости?
Гуй-шань сказал:
— Конечно, разумеется, это так. Тот, чьи взгляды соответствуют уровню взглядов Учителя, наполовину снижает заслуги Учителя. [Лишь] тот, чьи взгляды превосходят взгляды Учителя, оказывается в состоянии передать их [дальше].
Примечания
[1] Сутра «Лэнъянь» (санскр. «Шурамгама-сутра»). — Эта сутра, излагающая учение Бодхидхармы, была очень популярна в эпоху Тан. Особую роль она играла в доктрине чань, так что содержащиеся в ней стихи-хвала Ананды в адрес Будды были хорошо известны буддийским монахам чаньской школы.