Лена Савченко
Записи Хранительницы
1
В 23 я умерла.
Но не совсем. А начинать следует чуть издалека.
Меня никто и ни о чем не спрашивал, ровно как и моего брата - мы просто родились в этой семье и стали наследниками этого "титула". Нам, а вернее, ему, Феликсу, надлежало встать на пост отца и взять под свое крыло деревеньку, состоящую, сплошь, если не из сильных магов, то из лекарей посредством колдовства точно.
Я, наверное, больше пошла в папу и внешностью и характером. Такая же рыжая, с теми же серыми глазами и серьезная, подходящая ответственно ко всему. Фел больше походил на мать и внешностью, те же темно-русые волос, худоватое лицо и характером - та же свободолюбивость и упёртость на своем.
Мне было 10, а брату 5. Он спал, тогда его еще не мучала хроническая бессонница, зато иногда эта дама добиралась до меня. Большие часы в коридоре показывали за полночь, доходил час ночи. Я спустилась вниз, в зал с камином. Знала, что отец скорее всего там. Обычно я приходила, устраивалась на соседнем кресле, если оно не было занято мамой, и засыпала под шелест страниц книг, слабый треск огня и (редко) под убаюкивающий голос папы.
В ту ночь все было иначе. Рыжий мужчина, с собранным под затылком коротким хвостом, сидел и точил нож. Женщина с длинными и вьющимися темными волосами стояла в углу, тревожно блестели ее глаза, а потом бросилась под его ноги. Положила голову на колени, обняла их и что то убаюкивающе заговорила, голос ее дрожал, она смотрела то на него, то куда то в сторону. Мужчина встал, поднял ее, поцеловал и суровое лицо прогнала улыбка. Наверное, он пообещал, что вернется.
Я видела все это из-за полу приоткрытой двери и когда папа направился в мою сторону, то скользнула прочь и спряталась за шкафом. Через минуту все таки зашла в зал, подошла к матери.
- Куда ушел папа?
Она вытерла слезы и посадила меня к себе на колени, обняла.
- По делам. Скоро вернется, Грейс. Он скоро вернется.
Но он не вернулся. Его застрелили. Потом я помню закрытый (почему-то) гроб, черное платьице. Помню, как стояла рядом с мамой держа ее за руку, подняла голову в почти безоблачное небо и услышала, тогда впервые в жизни, чей то женский, страшно злой и разбитый голос.
- Да не будешь ты знать родительской любви и ласки!
А потом гроб засыпали землей и я никогда больше не видела отца. Ни По Ту Сторону, ни в Зазеркалье, нигде. Как не искала в детстве, а потом уже и когда стала старше - его не было.
Всю суть тех чьих-то слов я поняла через 2 года, когда мать умерла от туберкулеза. Я была слишком неопытна, что бы помочь. За 2 недели до ее смерти ей стало лучше, она начала вставать и даже кое-чему снова учить нас с братом, но потом свалилась снова и в один ужасный день просто не проснулась.
Феликс все никак не мог понять, почему я не пускаю его в комнату мамы, почему она вообще сейчас заперта на ключ и куда я пошла.
Мы остались одни. Мне 12, ему - 7. К нам иногда приходили люди с деревни, помогали кто чем может. Я продолжила учиться сама и в один момент поняла - мне придеться учить и Фела. Хотя я сама то умею ведь далеко не все... но дела шли, мы с ним росли и силы наши крепли. Одиночество мы сглаживали как могли, частенько даже засыпали вместе... пока ему не стукнуло 15.
Как с цепи сорвался. Я видела его желание, как его рвало в дорогу, как он не может сидеть на месте. Но я продолжала твердеть ему про долг, который оставили родители и закусывая губу, отворачивалась, и просила прощения за это. Я была его тюремщиком, держала Феликса в клетке и мне самой было от этого больно.
Я знала его душу, знала, что она не терпит запретов и правил, что удел его - это странствия и вечная дорога. Знала я так же, что никогда Феликс не встретит свою любовь, потому что наши души с ним повенчаны. Но иногда мы рождаемся братом и сестрой и тогда никому из нас не везет. В нас то может и влюбятся, а вот мы любви не испытаем, а если и да, то окончится она весьма плачевно и скорее всего - предательством.
И поэтому, когда я поняла, что уход его не избежен, я просто сказала ему, что бы он не доверял людям.
- Не все такие же как ты, братец. Некоторые не дадут и 2-ух франков за твою жизнь, за свою честь к тебе. Не доверяй людям, прошу тебя. Не позволяй эмоциям заслонить мысли.Однажды я проснулась и его просто не было. Дом был пуст, еще более пуст, чем после смерти мамы. Шаги мои казались раскатами грома, тишина, жуткая тишина давила тонной сверху. Мне хотелось закричать.
- Так и не понял, почему я просила тебя остаться... - я сползла по стене, напротив окна. Солнце уже поднялось, освещало теплым светом коридор, - это было эгоистично, но... ты мог бы остаться. Я просто хотела жить, Феликс. Жить, а не существовать. Я просто хотела жить!