В чем задача христианина в такие критические эпохи? Выбор наш сделан. Мы добровольно приняли «иго легкое Христа». В этой борьбе сил света и тьмы мы должны все наши силы, способности, таланты и материальные средства отдать силам добра, и тогда мы наследуем те блаженства, которые обещал Христос идущим по Его путям, а не по неверному пути счастья земного.
Слова о том, что мы созданы по образу и подобию Божию, — вот наше мерило, наша совесть, путь, по которому надо идти. Всякий иной путь — потеря себя, извращение своей личности, и только в преобразовании себя в образ и подобие Божие, в возвращении к тому, чем мы созданы и что исказили в себе. — истинный путь человека.
Мир — система символов — ab realibus ad realiora — отображение духовного мира в плоти мира природного, — «образ и тени небесного» (Евр.8,5). Смысл символов — радость сознания, что мир наш подобен миру иному. Отсюда — иконы, свечи, дым кадильный.
Вся ли вселенная развращена грехопадением? Не созерцаем ли мы райские миры, глядя на звезды?
Душа ищет радости, вопреки всему; горе, страдания сами по себе несвойственны человеку, и это инстинктивное обращение к радости и свету не есть ли воспоминание души об утерянном рае и стремление к нему?
Глубоко заблуждение относительно будто бы низменности нашего тела, греховности его самого по себе. Оно греховно постольку же, поскольку и душа — оно поражено грехом, но оно свято и образ Божий по своему существу. По первоначальному Божисму замыслу свято было тело и душа в нем. Грехопадение и наказание за грех были одновременно для души и тела. И совершенно в такой же мере мы должны очищать свое тело, как и душу. «Образ есть неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений» — вот эти язвы и надо лечить, помня «по образу Божию созданную нашу красоту», которая воскреснет и приобщится к Божией славе.
Все добродетели ничто без смирения. Пример — фарисеи. Вся сумма добродетелей при отсутствии смирения — «кораблекрушение в пристани». Признаки смиренных — не верить своим достоинствам, не знать даже о них (смиренномудрие), не осуждать, радоваться уничижению. И им — блаженство на первой же ступени.
Теперь только видим мы гибельное непонимание русского национального духа, которое, будто охраняя Россию, губило ее. Сюда относится преследование славянофилов и бессмысленное преследование старообрядцев, истребление их икон, запечатывание храмов, разрушение алтарей, престолов, иначе сказать, преследование самых верных носителей русского духа.
Древний стиль иконописания соответствует древнему благочестию (молитва, постижение Бога и т. д. ). Отсюда как будто вытекает ложность наших попыток усвоить себе древний стиль, так как наше благочестие не вполне совпадает с религиозным стилем XI–XVI вв. Но новые дерзания должны идти от полноты новой духовной жизни; без этого будет выдумывание и ложь. Если и есть у нас какая–либо духовная, молитвенная жизнь, то она того же вечного стиля, как у ап. Павла, Симеона Нового. Поэтому писание икон по «древнему канону» и даже скромное копирование, — все равно, как перечитывание древних подвижников — помогает нам в укреплении нашей слабой духовной жизни.
Реалистическая живопись — это характерно грешное восприятие мира. Поэтому роспись храмов в реалистическом «итальянском» стиле коробит наше религиозное чувство. Икона, писанная по «канону» — противоположный полюс этого грешного восприятия — здесь мир преображенный, все «по чину и благообразно».
Современные безбожники, отрицая религию, борясь с нею, не могут все–таки остаться совсем без религии, так как преклонение перед Высшим вложено в природу человека. И они невольно создают жалкую имитацию религии — поклонение вождям (святые), даже их праху (мощи), религиозное преклонение перед своим учением (Евангелие) — т. е. подменяют вечное и прекрасное своим временным и бездарным, но идущим от той же потребности, которую они заглушить в себе не могут. Подмена истинной религии ложной приводит их в духовный тупик — т. к. их религия духа не питает, а религиозная потребность внешне, как будто, удовлетворена.
Рационализм и материализм, отвергая религию, пытаясь научно объяснить все тайны мироздания, проявляют прежде всего научную же нечестность, т. к. по существу они ничего не объясняют, положительного ответа на многое не дают и не хотят признать эту свою несостоятельность. Основная ошибка их в том, что они не видят поврежденности грехом человеческого разума, т. е. именно той основы, на которую они опираются. Второе — то, что они считают, что все может быть объяснено. Отсюда их жалкие и бесплодные попытки дать материалистическое объяснение всему, в то время как признание поврежденности грехом человеческой природы, а, следовательно, и разума, преклонение перед Высшим и признание существования Тайны — есть самая сущность религии. Она не дает объяснения всему — потому что и нет этого объяснения здесь, но дает обещание и предчувствие гармонии там, где будет примирение всех антиномий.