– У вас болит голова?
– Болит, Анечка! – опустив свои руки, ненароком его рука легла ей на колено, та аж вздрогнула и выронила из рук рецепты. Он сам не сразу этого заметил, а как заметил, убрал руку и посыпал ее извинениями. Анна то с грустью вспоминала эти моменты, то с тоской, то с улыбкой в этих думах в дороге ей не пришлось скучать. Наконец добравшись до конца своего пути, она стучала в двери, что есть мочи, в доме послышались шаги и спящий голос.
–Кто там? – проговорил, зевая дед.
– Это служивая госпожи Нерукавиной, Аня.
– Ой проходи любезная. – открывая дверь.
– Чего ж ты так поздно?! – более любезнее, чем с Твардовским говорил дед.
– Горе дома-то случилось, горе случилось!
– Миленькая, госпожа твоя заболела ведь.
– Какое горе… – крикнула Нерукавина с постели.
– Вот там она. – показывал дед на дверь.
– Ой Елизавета Владимировна… – зашла в комнату, та в свою очередь встала с кровати.
– Муж ваш стреляться хочет с солдатом Милоном.
– Во сколько? Во сколько? – схватила ее.
– В шесть часов было намечено.
– Дедушка, скорей коней! – схватившись за сердце.
– А где же будет это? Бегу-бегу. – закричал дед одеваясь.
– Не знаю, но недалеко-недалеко.
Вот таким образом, за три версты, блуждая по местам, где обычно происходят дуэли мчалась карета с Нерукавиной и ее служанкой.
«Кто знает, кто знает…» промелькнуло в мыслях Милона, когда тот слазил с кареты. Большой пустырь и кругом по разным кустарникам вблизи находился лес, издали еще ехала одна карета. Посыльный взглянул вверх:
«пасмурно» – подумал он про себя. «Да уж…». И действительно ветер был прохладный, весь первый снег впитала сырая земля и будто вскоре снова будет уже второй снег, но увы лишь холодный ветер, который все разгневался от стужи и пространства полей. И с другой кареты, которая находилась в пятистах метрах на расстоянии, вылезли Нерукавин и Твардовский. Макрат все вглядывался, тот ли кучер приехал или другой. Господа встретились, Милон начал
– Твардовский, это наш разговор оставьте нас.
Но тот уходить не хотел.
– Какое Вы имеете право так разговаривать?
– Но Вы уж извините это все же наша дуэль!
– Ладно, я вас оставлю. – прошипел и отошел в сторону.
– Господин Нерукавин, сообщите в чем суть дуэли всей.
– Вы сказали, что всю истину вы изложите на Библии, что же…
Твардовский услышал такие слова, свистнул Макрата и быстро поманил пальцем и что-то прошептал ему на ухо, тот ответил.
– Это безумие, открытая местность.
– Скорей, не восклицай!
А у тех продолжался разговор.
– Да! – говорил Милон. – Такого не было, чтоб я солдат по званию, старший лейтенант, разгуливал с женой газетного магната.
– И Вы хотите сказать все то, что вы мне сейчас сказали, можете повторить на Библии?
Твардовский заметил, что не зря он натаскал Нерукавина в карете и говорил, так как ему было нужно, но из-за Библии все шло не по плану, но при этом…
–Господин Милон, но вашей Библии нет в карете. – вернулся из кареты посыльный.
– Как нет? – резко возмутился Милон.
– Браво! – похлопал в ладоши Андрей Семенович.
– А теперь начнемте господа и закончим!
Милон лично обследовал карету, но не знал, что Макрат ее уже стащил и спрятал.
– Ну хорошо… – выдохнул Милон. – Если вы не верите мне и хотите дуэли, то вы ее получите! Пистолеты сюда!
– На десять шагов извольтесь. – проговорил Нерукавин.
– Андрей Семенович-позвал Макрат Твардовского, -У меня дело…
– Какое еще дело, Макрат? Ты вспятил, что еще у тебя?
Макрат начал пока они удалялись в противоположную сторону от дуэли.
– Макрат! Сейчас? Надеюсь не по глупости!
– Простите, но времени у меня нет, с вами прощаться.
–О, Макрат, избавь меня от всех этих шуток.
– К сожалению, это так, мне нужно срочно уехать.
– Но почему, черт возьми, Макрат, почему?
– Помните, как мы с вами с одного города сорвались, прихватив с собой очень важные патенты? С которых можно было получить прибыль, но ничего тогда не получилось, и кто-то меня узнал, чтоб не подставлять вас нужно срочно умчаться.