– И не раз.
– Так вот он сообщил, что после получения аттестата меня устроят на работу.
Перо в руке Оли, которое уже давно бездействовало, так и дернулось и замерло.
– Ты… переедешь? – с деланым равнодушием спросила девушка.
– Обязательно, – таким же манером подтвердил он, – и ты со мной.
– Нахал, – покраснев, заявила Оля.
– Ничуть не бывало, – возразил Колька, отложил инструмент и извлек что-то из кармана. – Дай-ка сюда руку.
И прежде чем она успела сообразить, ловко надел на тонкий пальчик Оли колечко – простенькое, гладкое, несомненно, обручальное.
– Да ты что! Откуда?
– Сам выточил. С первой зарплаты куплю тебе настоящее. Смотри-ка, тебе в самый раз.
– Погоди.
– Никаких «погоди». Я до пенсии ждать не намерен.
И уверенно, хозяином, обняв Олю, собрался уже влепить от всей души практически супружеский поцелуй, но насторожился: со двора, с приоткрытого окна, ему послышались сдавленное сопение и возня – звуки тихой, но хорошей потасовки.
Деликатно отстранив девушку, Колька распахнул окно и привычно выпрыгнул на улицу.
6
Там и впрямь было весело. Дрались трое, поднимая такую пыль, что ног и рук, казалось, было не менее сотни. Колька, оценив ситуацию на благоразумном расстоянии, определил, что перед ним хорошо известные ему персоны, причем двое почти беззвучно, но старательно месят третьего.
«Не, это не дело», – решил Николай. И позабыв, что он без пяти минут специалист и семейный человек, с наслаждением ввязался в драку.
Что конкретно натворил Анчутка, он не знал, но точно знал другое: двое на одного – нечестно. Открытие второго фронта было как нельзя кстати, Яшка не справлялся, был, очевидно, не в форме. На пару же с Колькой они одолели двух взбесившихся мелких бурундуков – Саньку Приходько и Витьку Маслова.
– Проси пощады! – потребовал Яшка, уложив Саньку мордой в пыль и заламывая руку.
Колька, осторожно, но крепко удерживая Витьку, для острастки встряхивал его, пытаясь привести в чувство:
– Будет, будет кипятиться.
– Пусти! – шипел и плевался неузнаваемый Маслов, хотя глаза уже заметно вошли обратно в орбиты и пены на клыках поубавилось.
– Витька, не балуй. Успокойся, – увещевал Пожарский, не ослабляя хватки. – Яшка, дурак, плечо сломаешь!
– Я ему и шею сверну, – кровожадно пообещал Анчутка. – Он же сзади напрыгнул, падла, ты подумай!..
В этот момент Санька, извиваясь ящерицей, особенно остервенело лягнулся и пнул Яшку в живот. Тот взвыл, согнувшись пополам. Санька, вскочив на ноги, зажал ему локтем шею, принялся душить, и не на шутку. Пришлось бросить Маслова, который тотчас снова кинулся на Яшку, – и вся потасовка вернулась в первоначальное состояние.
– Прекратите немедленно! – надрывалась Ольга, беспомощно прыгая вокруг. – С ума вы сошли!
С диким визгом в компанию влетела Светка, но действовала она на удивление смело и решительно: с разгона, не разбирая, устремилась в гущу событий, орудуя зубами и ногтями.
Каша и гвалт стояли неимоверные, брызгами разлетались сопли и кровь. Хорошо, что старшеклассники заинтересовались, что там за пыль столбом под окнами библиотеки, за углом, а то неизвестно, чем бы дело закончилось. Зубы бы точно полетели.
С грехом пополам всех растащили, привели в чувство и уже уговаривали угомониться и бежать скорее на колонку сопли-кровь замыть, пока старшие не увидели, но тут некстати появился директор Петр Николаевич, а с ним, как назло, сержант Иван Саныч Остапчук.
– А вот и дельце, – чуть ли не потирая ладошки, порадовался он. Ухватил одной рукой ухо Приходько, второй – Маслова, в то время как директор удерживал за шиворот Анчутку:
– Пойдемте, деточки мои дорогие, на порку. Пожарский, ты тоже.
Для воспитательной работы Петр Николаевич уступил свой кабинет.
Иван Саныч, бережно установив фуражку на директорском столе, степенно устроился в начальственном кресле. Было заметно, что место это ему нравится (он аж зажмурился), и оно действительно старому сержанту шло.
– Так, – Остапчук встряхнулся, сгоняя неуместное благодушие, – вернемся к нашим играм. Что за махач на полянке?
Вопрошаемые – Приходько, Маслов, Анчутка и Пожарский – смирно стояли перед ним: старшие – чинно сложив руки, младшие – нахально задрав носы.
– Хорошо, спрошу по-другому. Из-за чего сыр-бор? Кто первый начал?
– Я, – решительно заявил Приходько, – да еще и закончу. Голову его поганую откручу и буду ею в футбол играть.
– Чью голову? – уточнил Иван Саныч.