Эммануил Беннигсен
Записки. Том 2
(1917–1955)
© Издательство им. Сабашниковых, 2018
Граф Эммануил Павлович Беннигсен 1910-е гг.
1917 год
После января, прошедшего в общеполитическом отношении тихо и незаметно, в феврале началось оживление в связи с назначенным на 14-е возобновлением заседаний Гос. Думы. 9-го февраля было заседание нашей фракции, и картина, которую перед нами раскрыли наши представители в Особых совещаниях была в общих чертах не нова, хотя и заключала в себе некоторые новые черты. Запасы хлеба стали еще меньше, начала и армия недополучать полагающееся ей. Говорили, что местами ей скоро придется прибегнуть к сухарям. Сильно сократились запасы в базисных магазинах. Наряду с этим, угрожающе уменьшился подвоз угля, ибо провозоспособность железных дорог все падала в связи с увеличением процента больных паровозов. На некоторых железных дорогах запасы угля сократились до пределов однонедельной их потребности. Также сократилась она и на заводах, особенно Петроградского района, так что приходилось сокращать производство, а местами и совсем прикрывать их. Говорили и про возможность беспорядков в Петрограде, однако их уже так часто предсказывали, что большинство, и в том числе и я, в серьезность этих слухов совсем не верили.
11,12 и 13-го опять были у нас фракционные собрания, все посвященные продовольственному вопросу — нам сообщили соображения правительства и других фракций, мы высказали свои предположения. Правительство имело в виду в случае неуспеха разверстки поставок, которую оно произвела между губерниями и уездами, прибегнуть к реквизициям при помощи военной силы, но надеялось, что ему удастся обойтись без этой меры. К сожалению, со стороны отдельных местных организаций, даже органов местных самоуправлений пришлось встретить весьма странное отношение к делу. Воронежская губерния, земская управа доказывала непосильность для нее поставки, назначенной на губернию по разверстке, ссылаясь на нормы потребления, при которых эта губерния, вывозившая обычно свыше 10 миллионов пудов хлеба, даже в хорошие годы нуждалась бы в привозном хлебе. Более всего нареканий слышалось, однако, на председателя Таврической губернской Земской управы и местного уполномоченного Министерства земледелия Харченко, все время доказывавшего невозможность выполнения даваемых ему нарядов, хотя по утверждениям министерства запасы хлеба в этой губернии достигали 100 мил. пудов. Когда начались заседания комиссий, то в одном из них Риттих заявил, что ему вероятно придется устранить Харченко. Наряду с этим, была правда и другая губерния — Тамбовская, в которой, благодаря энергии председателя Губернской управы Давыдова было поставлено даже большее количество хлеба, чем намечалось. В феврале, чтобы ускорить доставку хлеба и других грузов, в частности угля, была устроена «товарная неделя», во время которой было остановлено на железных дорогах все пассажирское движение. Результатов она, однако, не дала, ибо другие ведомства не озаботились своевременным подвозом грузов к станциям. Вагоны были свободны, но перевозить было нечего. Этот факт заставляет меня до известной степени сомневаться, чтобы столь велика была вина в различных затруднениях падения перевозок, правда сильного в январе, из-за морозов и заносов.
Когда на Рождество мы были в Рамушеве, состоялась смена Трепова Голицыным. Сам он не ожидал этого назначение. Как-то во время доклада его Государыне она попросила его пройти к Государю, который и сказал ему, что хочет назначить его главой правительства. Голицын отказывался, и, по-видимому, вполне искренно, но традиция старых слуг монархии не позволила ему уклониться от принятия должности, когда Государь потребовал этого более категорически. Не думаю, чтобы назначения при нем новых министров состоялись по его указанию, ибо порядочность его не позволила бы ему пожелать таких сотрудников, как Раев и особенно Добровольский. Голицын, как бывший сенатор 1-го департамента, не мог не знать, что Добровольский был удален с места обер-прокурора этого департамента, ибо принимал участие в каких-то неблаговидных денежных операциях. Напомню, что Голицын как-то рассказал в Кр. Кресте, что, когда он на докладе Государыне заговорил об опасности положения, то она указала на груду телеграмм на большом блюде и сказала, что это все телеграммы настоящего народа, умоляющие ее не уступать. Сам Голицын признавал, что это были телеграммы отделов «Союза Русского Народа», посланные по предписанию из Петрограда.
13-го февраля я узнал некоторые подробности про прием Родзянко у Государя, бывший накануне, на этот раз оказавшийся далеко не «милостивым», как это всегда официально писалось. Обычно Родзянко кое-что сообщал во фракции об этих приемах, но на этот раз мы ничего от него прямо не узнали. Только через Савича узнал я, что перед Родзянкой у Государя и Государыни были Александр Михайлович и Ксения Александровна[1], убеждавшие Государя дать политике более либеральное направление. Государь почти не возражал, но зато много и горячо говорила Государыня, стоявшая на своей обычной почве о любви к ней народа. Разговор этот не привел ни к каким результатам, но зато дал Государю материал для возражений Родзянке, который в общих чертах повторял то же, что уже утром говорил Александр Михайлович. По-видимому, Родзянко был прямо высмеян, когда упомянул про возможность революции.
1
Великий князь Александр Михайлович и его супруга великая княгиня Ксения Александровна, сестра Николая II.