— Не радуйтесь, Филипп Корнеевич, — промолвил упавшим голосом Попугаев. — Банк все равно не донесете до своего бумажника — сорвем!
— Уж не вы ли, Араклий Фомич?
— Могу-с и я! Разве я не срывал у вас банк?
— Очень редко, Араклий Фомич, — ликуя, ответил Резвый и устремил взгляд на Кондрашова: — А вы, Федор Григорьевич?
— Я? Что ж, я, ваше благородие, ахну на полбанка, — ответил неуверенно Кондрашов и поглядел на Розу Васильевну, как бы спрашивая у нее: «Розочка, выиграю или промажу этому рябому мизгирю?»
Девушка зарделась от его вопрошающего взгляда, сказала:
— Ставьте на весь банк, Федор Григорьевич. Если проиграете — будете счастливы.
Кондрашов вздрогнул от предложения Розы, по его широкому красному лицу пошли беловатые пятна. Было заметно, что ему было жалко проигрывать столько денег, почти все свое двухнедельное жалованье. Он поразмыслил и со страхом решился.
— Бью! Да, да, ваше благородие!
— Денежки на кон! — предложил почтительно-нервным и решительным голосом банкомет.
Кондрашов выбросил две десятки.
— Дайте!
Резвый, снова прикрыв ресницами глаза и не открывая их, сердито швырнул карту и растянуто, со страхом спросил:
— Подкупите или нет?
— Дайте!
Филипп Корнеевич облегченно кашлянул и бросил ему третью карту. Повеселев, он спросил:
— Прикажете еще?
— Возьмите себе, ваше благородие!
Резвый заметно побледнел, взял и перевернул свои карты, заглянул в них, сказал заплетающимся баском:
— Девятнадцать.
— У меня двадцать одно: туз бубен, король и семерка пик, — перевернув карты, отчеканил гулко, со вздохом облегчения Кондрашов и правой рукой пододвинул к себе банк.
Игроки шумно вздохнули, крякнули, откинулись назад, потом снова подались к столу. Резвый с раздраженным смущением бросил карты Попугаеву, предложил:
— Банкуйте! Гм! Желаю и вам такого же успеха, Араклий Фомич!
Попугаев фыркнул и, пошевелив тонкими губами, внес в банк пятерку, взял колоду и, тасуя ее, обвел острыми, сухими глазками своих противников, молниеносно, опытной рукой сдал всем по карте.
Роза Васильевна приложила ладонь ко лбу, промолвила обездоленно — тягучим голосом:
— Как несчастлива я. Зачем вы, Федор Григорьевич, выиграли?
— Я ставил, Роза Васильевна, на ваше счастье, вот и выиграл. С этого вечера всегда буду играть на вас… Позволяете?
— О господи! — простонала тихо девушка, и слезинки стеклом повисли на ее шелковистых ресницах, но она сейчас же смахнула их, растерянно улыбнулась, словно она была виновата в том, что родилась и живет в этом душном захолустном городишке.
— На сколько держите банк? — обратился Попугаев к Кондрашову.
— На рублик, — ответил машинально Кондрашов и бросил бумажку.
— И это, Федор Григорьевич, после такого куша? Как вам, молодой человек, не совестно!
— Не совестно, Араклий Фомич. На рублик! Проиграть желаю на счастье Розы Васильевны. Видите, как она недовольна, что я сорвал банк у Филиппа Корнеевича?
— Мало же вы, Федор Григорьевич, жертвуете на счастье такой красавицы, — заметил ехидно Попугаев.
Его слова вызвали улыбки на физиономиях игроков. Одна только Марья Ивановна нахмурилась, равнодушно буркнула:
— Подлец.
— Хозяюшка, это вы так назвали меня? — вздрогнув, спросил Кондрашов, и его глаза обиженно сверкнули. — Вот уж, Марья Ивановна, не ожидал от вас такого словечка.
— Всегда так, родной, бывает, когда не ожидаешь, — проговорила Марья Ивановна. — Не сердитесь! Любя, Федор Григорьевич, ругнула так. Чувствую, что вы очень осторожный и дальновидный человек. Вы далеко пойдете в жизни.
— Спасибо, Марья Ивановна. Понял вас… и не обижаюсь! Буду стараться, чтобы оправдать ваши слова, драгоценные для меня, — пророкотал почтительно и не без важности Кондрашов и умильно сверкнул глазами на Розу Васильевну. Та сидела с поникшей головой и не заметила его взгляда. Попугаев сбросил карту ему.
— Еще?
— Хватит! — крикнул Кондрашов, и его лицо полезло, как перестоявшееся тесто, в стороны.
Попугаев подкупил к своей, перевернул карты:
— Семнадцать. У вас?
— Два туза! — перевернув карту, раздраженно буркнул Кондрашов. — Опять выиграл… Не собирался, а выиграл!
— Получите рублик, Федор Григорьевич, — прозвенел язвительно Араклий Фомич.
Роза Васильевна ниже свесила голову, уставилась взглядом в тарелку, на которой лежал пирожок, недоеденный ею. Проиграл и Семен Антонович Кокин, проиграли Марья Ивановна и Василий Алексеевич, ставившие под весь банк; проиграл и Филипп Корнеевич. Араклий Фомич Попугаев, весьма довольный, бросил колоду, сгреб деньги со стола. Стал банковать Кондрашов. Его банк сорвал сразу Бобылев и, оставив выигранные деньги на кону, начал метать карты. Его банк взяла Марья Ивановна и, приняв от него карты, сказала: