— Так вы считаете, что это необходимо? — спросил незнакомый мужчина.
— Категорически, — ответил Антоний Петрович. — Есть несколько случаев, когда они, — Сонечкин папа кивнул куда-то в пространство, — решили воздерживаться от корешка… А вы представляете, что с нами будет, если все последуют их примеру…
— Нда… — с трагизмом в голосе проговорил курильщик и покачал головой.
— Вот так-то, — подвел черту под его сомнениями Антоний Петрович. — Так что давайте не стесняйтесь, сыпьте валерьяну везде, куда возможно. Растирайте ее до порошка, лишайте запаха и сыпьте, сыпьте… В крупы, в квас, в муку, куда угодно… Пусть они едят ее утром, днем, вечером… Пусть они спят, спят, спят… Только при этом условии мы можем чувствовать себя спокойно. Вы понимаете это?
— Конечно…
— Антоний Петрович! Антоний Петрович! — донеслись вдруг из комнаты нетерпеливые голоса. — Да сколько же можно курить? Все готово для тоста!
Я обратил свой взгляд в глубь комнаты и рассмотрел, что гости Антония Петровича уже успели наполнить водкой рюмки и держали их перед физиономиями с серьезной сосредоточенностью, словно изучая узоры на хрустале.
— Иду, иду. — Антоний Петрович вернулся в комнату и, подойдя к столу, тоже взял рюмку. Все трепетно молчали, дожидаясь, что он скажет.
Сами понимаете, дядюшка, что после сих интригующих слов о валерьяновом корешке я не мог так просто улететь, не узнав подробнее, что же это за сборище, и остался сидеть на ветке.
— Друзья мои, — торжественно начал Антоний Петрович, подняв рюмку, — сегодня наш праздник, наш день рождения! Нам исполнился год… Кто были мы раньше? Одинокие герои, своим сподвижничеством наполняющие Хлынь жизнью. Что мы могли сделать врозь? Мало, очень мало… Но сейчас, когда каждый из нас знает, что он не одинок, что у него есть помощники, что можем сделать мы? Да мы горы свернем! Да мы Хлынь нашу поднимем и возродим! Да мы сделаем из нее город образцового содержания! И день этот, я верю, уже не за горами… Итак, я предлагаю тост за ХСДЛ! За день рождения Хлыновского союза деловых людей! Ура, товарищи!..
Рюмки взметнулись и, опрокинувшись, показали блестящие, как зеркальца, донышки. Потом деловые люди схватили вилки и так шустро замахали ими, поглощая еду, что напомнили мне хлыновский самодеятельный ансамбль скрипачей на репетиции в горклубе.
Признаюсь, дядюшка, я опешил от такого поворота дел. Что еще за «союз»? Кто они такие? Зачем собрались? С удвоенным любопытством стал вглядываться я в их лица, припоминая, кого и где видел, и только тогда сообразил, что все они, вся благородная дюжина, действительно были деловыми людьми и, как и Антоний Петрович, имели отношение к материальным ценностям самое непосредственное, то есть работали завхозами, снабженцами, директорами, главбухами либо еще чем-нибудь в этом роде. Вот кто, оказывается, передо мной!