– Нет смысла бежать и скрываться. Я кутил и прожигал серебро, что собирал долгие полгода. Моя любовь с синем лицом похоронена вместе с женихом. Все приглашённые гости, засыпанные известью составили им компанию. Будьте прокляты…
– Я во всем сознался сам. Пришёл к дьяку и рассказал всё. О том, как подделывал монеты, где их чеканил, как отправил сотню людей. Просил меня казнить. Но вместо этого меня сошлют на каторгу....
… Это остров, и он огромен. Нас на нем четверо человек. Убийцы, отравители, мошенники. Нас ждала сторожка с инструментом и три года отпуска…
– Василия разодрал медведь на наших глазах. На острове! А мы только начали строительство домов....
Медведь приходит на каждый третий день, с трудом, но достроили пятистенок, у нас возникли проблемы с едой....
– Мы выстояли, прогнали рыжего зверя. Огонь и рогатина, вот все наше оружие. В доме тесно втроем. Каждый захотел свой собственный дом....
Зима ужасна… Так холодно боже, а прогреть большой дом тяжело. Я благодарю судьбу, что не стал расширяться…
Латиняне принесли ёлку, будут праздновать рождество. Дикари! Ель всегда была символом похорон. Звали в гости на сочельник. Вся нечисть вылезет в ту ночь, а они радуются.
Я видел её. Видел… В свадебном саване, с закрытым вуалью лицом. Полуночница. Она шла впереди и указывал пальцем на живых. А следом шёл он. Я рванул обратно в дом и завалил дверь. Оба мужа закричали от страха, а мне стало необычайно холодно. В ту ночь я скормил печке все, что приготовил на неделю. Сидел спиной к ней и слышал вопли других несчастных. Стены покрылись изморозью, а я дрожал от всепроникающего холода. Волосы, ресницы и борода покрылись сосульками, а одежда хрустела при движении, но печь. Она меня спасла. В отчаянье, я залез прямо на горящие угли. Утром все прекратилось. Стужа отлегла, а дом начал согреваться. Поборов страх я дошёл до Стефана. Он был плох, обмороженные пальцы на руках и ногах, на лице глубокие царапины. Позже рассказал мне все очень подробно. Они тоже сначала услышали, а после и увидели Полуночницу, заскочил и в хату, также, как и у меня дом начал трещать от холода. Испугавшись, стали кормить печь, а сами забрались на лежанку. Прижались друг к другу, дрожа от холода. А с потолка падала изморозь, блестя от огня печи. Постепенно из серебряной пыли снежинок стала формироваться фигура. Здоровый старик с длинной снежной бородой, с руках посох, как только он глянул на них, кровь застыла в жилах. Зловеще улыбаясь, он начал идти к печи, а с каждым шагом огонь угасал. Жак спрыгнул с печи, сунул ель в горнило, крича, чтобы она скорее загорелась. Как только дерево мёртвых принялось, Старик зарычал от злости. С горящей елкой в руках Жак рванул к деду. А ещё через два шага ель покрылись инеем, а смельчак рассыпался на куски. Если бы я не видел сам ледяные осколки плоти, то никогда не поверил бы, а самый большой кусок напоминал яркий рубин, заточенный в горный хрусталь…
– Стефан уехал весной, сжимая в беспалых руках большой рубин, он купил себе свободу и прощение за грехи этим камнем. «Сердце тьмы». А я остался. Корабль привёз ещё двоих обречённых, позже начал готовиться к новой зиме.
Я сошёл с ума, каждый день в лесу вижу прекрасную деву, но стоит мне только к ней подойти, как она исчезает. Не выходит у меня из головы, так сильно я не любил даже Катерину....
Я боюсь лета. Через полгода вернётся дед лютый мороз, а Я не готов. И никогда не буду готов. Новые жители острова ведут себя без уважения к лесу и Матери-Земле.
На острове кто-то есть. Стоило только уйти за малиной, как я увидел крепкого мужика, что обходили свои владения и он рыжий, как огонь…
Лето пролетело, как один день, осенью вернулся медведь. Я так больше не могу. Страх сводит мне руки, ноги отказываются ходить. Плету верёвку из осоки…"
– Делаааа.... – протянул длинно Артём. – Знание – сила. Вот тебе и побасеньки про стужу, внучку Мороза. Полуночница, дева, что выдана была замуж насильно, но сбежала от жениха под новый год в одном свадебном платье. В нем и замёрзла. Говоришь ель горящую не любит Дед? Тогда приготовим ему угощенье. Все таки новый год на носу, а без гостей он не мил. -Лихолетов расхаживал по дому, размышляя вслух. – Паскуде тоже бы ёлочку срубить, все же живой человек, хоть и порченный.
На скорую одевшись и накормив печь шишками, здоровяк накинул на широкие плечи шубу и одел вязаные снегоступы, схватив топор, вышел прочь в морозный лес.