Многие московские структуры раньше для отработки точных выстрелов использовали пустыри или леса. Необходимость в таких местах уже отпала. Многие стрельбища превратились в коммерческие заведения, и братва за деньги приезжает сюда и пристреливает свое оружие.
В последнее время в штат многих группировок, кроме оруженосцев, вошли так называемые пиротехники. В этой роли выступают бывшие кадры из засекреченных подразделений КГБ, МВД, ГРУ. Они применяют взрывные устройства для устрашения своих будущих жертв или устранения конкурентов. Взрывы профилактического характера приобретают все большую популярность, потому что эффект воздействия стопроцентный и никогда не остается никаких улик и отпечатков пальцев, а значит, и низок процент их раскрываемости.
В ходу также примитивные диверсионные методы. К карданному валу машины подвязывается граната или какой-либо детонатор и подводится к системе зажигания. Иногда взрыв производится и по пейджеру: к нему прикрепляется детонатор, посылается сообщение и происходит взрыв.
Братва научилась очень хитроумно провозить оружие в машинах, а в момент задержания милицией умело сбрасывать стволы, так что потом их практически никто не находит. Бывали случаи, когда автомобили несколько дней находились в отделениях милиции и тщательно, но тщетно проверялись. После возвращения машины оружие изымали те, кто его упрятал в ее безопасных местах.
КСИВА
В последнее время для братвы стало модно иметь, помимо хорошего "мерседеса" и мобильного телефона, соответствующее удостоверение помощника депутата, ксиву. Особенно популярной и весьма престижной была эта "корочка" в 1992-1993 годах. Ксива, полученная неизвестно каким, но вполне легальным и законным способом, для некоторых авторитетов открывала большие возможности. Так, если в 1992-1993 годах, предъявив такую "корочку" работнику милиции или ГАИ, криминальный авторитет обретал гарантию какой-то независимости, а сотрудник правоохранительных органов бессильно отдавал ему честь, то за последние пару лет ситуация стала резко меняться. "Корочки" помощника депутата воспринимались уже как визитки, как неотъемлемая атрибутика представителя криминальной среды: застрелен ли он был или погиб при взрыве, всегда при нем находили известные ксивы. Они больше не оказывают магического воздействия на блюстителей порядка. Мне часто приходится видеть такую картину: как только машина какого-либо криминального авторитета останавливается работником ГАИ или дежурным ОМОНа и авторитет предъявляет ему "корочку", то тут же у них срабатывает обратная реакция: а, помощник депутата, а, внешность партийная, да еще короткая стрижка, значит, ты точно бандит, и значит, есть оружие. И начинается шмон.
Ажиотаж на "корочки" помощника депутата постепенно спадает, но одновременно появляется новая мода на удостоверение, правда уже поддельное, работников правоохранительных органов, офицеров Российской Армии. Но любопытно, что, по материалам многих уголовных дел, такие удостоверения приобретены вполне законным способом. Вот и получается, что, например, Сергей Зимин, известный в криминальном мире как лидер коптевской группировки по кличке Зема, имел удостоверение работника Софринского отдельного батальона милиции.
Как показывает практика, эти "корочки" еще не гарантия, что такой человек не может быть задержан. Свидетельством принадлежности к органам должно быть, скажем, и знание милицейского сленга, а также наверняка и других отличий, которые важнее документа.
Глава третья
СЕКРЕТНЫЙ КЛИЕНТ
ТАИНСТВЕННАЯ АУРА
Середина октября 1994 года ознаменовалась, пожалуй, самым громким делом в истории российского криминала. Тогда я еще не знал, что мой будущий клиент станет загадочной легендой криминального мира и распорядится не только жизнью определенной части уголовной элиты, но и поставит точку над "i" в карьере многих высокопоставленных милицейских чинов, да еще внесет изменения и в мою судьбу - судьбу адвоката.
В юридической консультации, где я работал адвокатом, раздался звонок моего коллеги, адвоката Павла П. из другой консультации. Он предложил срочно встретиться у него и обговорить защиту одного громкого дела. Прошло уже столько времени, но я и сейчас задумываюсь, почему столь опытный и маститый адвокат, который не так хорошо меня знал, предложил дело именно мне? Может, потому, что мы с ним сидели когда-то в одном из мафиозных процессов и сумели, используя ошибки следствия и прорехи процессуального характера, направить дело на доследование? Может, почему-то еще, во всяком случае, об основной причине я до сих пор так и не узнал.
Когда я приехал в консультацию на Таганке, где работал Павел П., то народу здесь практически уже не было. Только в холле сидела симпатичная женщина и, вероятно, ожидала своей очереди к юристу.
Я вошел в просторный кабинет адвоката. Мы поздоровались, и между нами завязался непринужденный разговор. Павел П. поинтересовался, сколько у меня сейчас дел в производстве, есть ли у меня клиенты в следственном изоляторе "Матросская тишина", какие вообще планы на жизнь. Я ответил, что в ближайшее время в отпуск не собираюсь, что клиентов у меня не более десяти человек, раскинутых по разным изоляторам, и четверопятеро из них в "Матросской тишине".
Павел еще поинтересовался, как я отношусь к делам, связанным с убийством. Надо сказать, что когда я впервые поступил в адвокатскую контору, то вначале старался не брать дела, связанные с изнасилованием или убийством, руководствуясь моральными принципами. Но, обретая адвокатский опыт, я понял, что не все, кто обвиняются по этим зловещим статьям, совершили именно изнасилование или убийство. Дела с изнасилованием я брать так и не стал, а вот делами по убийствам стал заниматься.
Я немало уяснил для себя. Иногда человеку предъявляется совершенно ложное обвинение, скажем, в случае, когда он просто попадается под горячую руку на месте преступления. Иногда обвиняемый сам берет вину на себя, чтобы выгородить кого-то другого. Так что защита обвиняемых в убийстве не так уж просто дается, как кажется вначале.
А не взялся бы я за дело, связанное с убийствами работников милиции, спросил меня Павел. Дело будет довольно громкое, но придется познакомиться с некоторыми его тонкостями и особенностями, в которые меня посвятит жена моего будущего клиента. Я дал предварительное согласие, но при условии, чтобы с подробностями меня обязательно ознакомили.
Павел вывел меня в коридор и познакомил с молодой симпатичной женщиной.
- Наташа, - представилась она.
Это была красивая брюнетка лет двадцати пяти - двадцати семи, смуглолицая, одетая в очень модную и дорогую норковую шубу. Взгляд у нее был печальный.
Мы поздоровались. Наступила пауза, мы смотрели друг на друга.
- Моего мужа, - сказала Наташа, - обвиняют в убийстве милиционера. Может быть, вы слышали о перестрелке на Петровско-Разумовском рынке в начале октября, примерно три недели назад?
Конечно же я об этом слышал. Но только в средствах массовой информации пока не сообщалась фамилия преступника.
Наташа рассказала, что мужа после ранения доставили в институт Склифосовского для операции, а потом перевели в специальную больницу. Несколько дней назад его забрали оттуда в следственный изолятор "Матросская тишина".
- Если вы согласитесь взяться за дело моего мужа, то необходимо будет действовать с большой осторожностью.
- Что значит с осторожностью? - поинтересовался я.
- Потом узнаете, - ответила Наташа. - Кроме того, по условиям контракта, вы должны ходить к моему мужу каждый день в разное время. Все это, конечно, будет оплачено.
Наташа заинтриговала меня еще больше.
- Хорошо, - сказал я, - можно мне подумать до утра?
Она не возражала.
Из консультации я поехал не домой, а в городскую библиотеку. Взяв сразу несколько подшивок газет, я внимательно прочел все публикации о перестрелке 6 октября 1994 года на Петровско-Разумовском рынке. Теперь я знал фамилии и имена погибших милиционеров, что опасный преступник при задержании был тяжело ранен, что он совершил два побега из мест заключения.
Почему же я решил принять это дело к защите? Меня будто заставила какая-то таинственная сила. Шутка ли: убить сразу троих работников милиции - что и говорить, дело и впрямь очень громкое и интересное. И хотя оно сложное, опасное и рисковое, но мне тогда показалось, что я как-то сумею помочь моему клиенту.