В бывшей "Ризнице" теперь устроен "Культпросвет", устроена сцена, развешаны, вместо изображений Христа и святых, - Ленин, Маркс, Роза Люксембург и прочие персонажи коммунистического бедлама. Ниже я буду говорить подробнее об этом "Культпросвете".
III.
Верховным правителем Соловков и всех иных северных концентрационных лагерей и ссылок является бывший председатель Петроградской Че-ка, а теперь руководитель "Специального отдела" ГПУ - Бокий, член центрального исполнительного комитета коммунистической партии. Бокий редко бывает в Соловках, живя постоянно в Москве, куда ему специальными курьерами, а также по почте, телеграфу и радио сообщается все могущее заинтересовать его лично или ГПУ в целом. Наместником Бокия на Соловках и исполнителем его мероприятий является Ногтев.
Ногтев - видный чекист, тоже член центрального исполнительного комитета. Он принимал активное участие в октябрьском перевороте, как матрос известного крейсера "Аврора", обстреливавшего в октябре 1917 года петроградский Зимний Дворец с укрывшимся в нем Временным Правительством. Помимо своей неумолимой жестокости, Ногтев славится в Соловках своей непроходимой глупостью и пьяными дебошами. В самой его физиономии есть что-то безусловно зверское. В лагере его называют "Палачом". Живет Ногтев со своей семьей в монастырском Кремле, в первом этаже "Управления северными лагерями особого назначения".
Помощник Ногтева - Эйхманс. Он тоже коммунист и тоже видный чекист, из эстонцев. Отличительной чертой Эйхманса, кроме свойственных всем агентам ГПУ садизма, разврата и страсти к вину, является увлечение военной муштрой. Эйхманс безусловно помешался на парадомании. Не считаясь совершенно ни с возрастом, ни с полом заключенных, он требует от всех солдатской выправки, отдания чести ему и всей администрации, выстраивании при встрече с ним во фронт, участия голодных и босых {169} "Рабочих рот" в дурацких смотрах и парадах. Эта столь же жестокая, как и глупая игра в солдатики приносит немало мучений заключенным. Достаточно не так повернуться на "параде", неправильно построить ряды, не стройно ответить: "Здра-сте това-рищ на-чаль-ник!" и - как взбешенный Эйхманс обрушивается на виновного рядом репрессий, вплоть до Секирки.
"Управление северными лагерями особого назначения" имеет пять отделов:
1) Административный.
2) Военный.
3) Эксплуатационно-коммерческий.
4) Хозяйственный.
5) Финансово-счетный.
Канцелярия административного отдела сосредоточена в "Управлении", Здесь ведется переписка общего характера, делаются различные доклады Ногтеву, отчеты и пр. Нижние служащие в канцелярии - из заключенных ("Рота канцеляристов"). В канцелярии резко бросается в глаза главнейшая особенность и, пожалуй, единственный смысл и оправдание всего "Управления" в целом полная неразбериха в делах, втирание очков младшими старшим, жажда ослепить центральное ГПУ фейерверком сказочных проектов и планов, необычайное разбухание всех отделов, подотделов и частей "Управления". То, что в нормальных условиях легко может выполнить один человек, в Соловках делают и плохо - не менее 10 писцов, делопроизводителей и секретарей. В соловецких канцеляриях все основано на неприкрытом обмане. Заключенные-канцеляристы обманывают начальство видимостью работы; Ногтев и вся свора чекистов-администраторов прикрывает бесконечным потоком бумаг, смет, отчетов, секретных и несекретных записок в ГПУ - поразительную даже для советской России нелепость и абсолютную ненужность своей деятельности, планомерный грабеж всего, что можно еще ограбить, колоссальные подлоги и хищения.
Даже при наличии опытных канцеляристов из среды "контрреволюционеров", ввести советскую канцелярщину в Соловках в законное русло немыслимо, ибо во главе каждого отдела, каждой канцелярии стоит начальник-чекист, который, по малограмотности или преступности (последнее чаще), губит все дело.
Дорожа своим местом в канцелярии, которое удается занять только путем взятки или угодничества, заключенные выполняют безоговорочно всякое распоряжение администрации, как бы абсурдно оно ни было. Можно себе представить после этого, какой хаос творится в "Управлении", если в нем нередко ответственные посты поручены чекистам из бывших матросов, полуграмотных рабочих или плохо понимающих по-русски латышей!
Например, начальником "Следственной части" является некто Васьков, бывший сапожник, чекист-малоросс. Этому в прямом и переносном смысле сапожнику поручено сложнейшее дело, требующее высшего юридического образования. Но в Соловках это вполне нормально. Сапожник в роли прокурора из ГПУ - в этом олицетворение соловецкого "судопроизводства". Все заключенные считаются формально уже осужденными и получившими определенный срок (конечно, без какого бы то ни было суда, заочно). Но это обстоятельство не смущает Васькова и его помощников. Главари "Следственной части" производят "следственные дознания" и по прибытии того или иного "контрреволюционера" в лагерь и, если усмотрят в его деле новую "контрреволюцию" - несчастного постигает новое наказание.
Таким вылавливанием "контрреволюции" в особенности отличается соловецкий следователь Калугин, чекист, бывший рабочий, долгое время уже в лагере подписывавший свои приговоры - крестом. Калугин совершает заведомые подлоги в делах, приплетает к ним мифических "свидетелей", {170} инсценирует новые "процессы", то и дело прибегая к провокации и угрожая пыткой и расстрелом.
Впрочем, энергия Калугина вполне понятна и простительна, принимая во внимание те "преступления", за которые центральное ГПУ посылает людей в соловецкую каторгу. Разбирая дальше "дела" заключенных, я подробнее остановлюсь на юридических перлах чекистов. Сейчас упомяну, между прочим, что в бумагах того или иного заключенного далеко не редкость встретить такое обвинение:
- Женат на княгине.
- Дед был епископом.
- При обыске найдены погоны капитана (хотя сам "обвиняемый" никогда офицером не был!).
А однажды мне пришлось видеть в деле одного заключенного такую резолюцию харьковского ГПУ:
- Содержать под арестом до выяснения причин ареста. И человека, о котором никто не знал, за что он собственно арестован, все же сослали в Соловки на 3 года! Кто же может сомневаться в законности и справедливости "рабоче-крестьянского" суда?!
Канцеляристы-заключенные постоянно отрываются от своего прямого дела. Периодически устраиваются - в тех же целях пускания пыли в глаза Дзержинскому и Бокию: вот, мол, как мы работаем! - разные "ударники" и "субботники". Весь лагерь, в том числе и писцы, сгоняются на рубку и сплав леса, уборку сена, разработку торфа, постройку очередного, никому не нужного завода, который неделю спустя бросается на произвол судьбы. Кроме того, заставляя опытных людей из числа заключенных работать в канцеляриях, чекисты все время срывают свою злобу на них же:
- Эта буржуйская сволочь, интеллигенция, везде устраивается!.. Канцеляристы снова попадают в "Рабочие роты", набирают новых писцов, снова выгоняют. И пока длится этот бедлам, делопроизводство лагеря превращается окончательно в произведения обитателей сумасшедшего дома.
Кроме отдела общей переписки в административной части "Управления" имеется так называемое "Шифровальное бюро". Оно ведает перепиской секретного характера (все служащие исключительно чекисты). Частично переговоры с Москвой ведутся по радио. В "Шифровальное бюро" поступают тайные директивы ГПУ, шифрованная переписка, распоряжения о расстрелах. (По закону, приговаривать к смерти может только центральное ГПУ, местная администрация лишь приводить приговор в исполнение. Однако, правом расстреливать в широкой степени пользуется и Ногтев, и его помощники, причем в Москву доносится, что такой-то "пытался бежать и был убит конвоем" или - просто умер).