И все же он был - тот день. Десять лет назад - да, именно тогда он узнал о том, что великие друзья его детства и юности, давшие ему так много - Джим и Лаура… - оба они умерли. Оба покинули этот мир и он остался в нем без них.
“Без. Них. Без. Них. Один. Один. Один.”, - как молотом в висках отбивало его сознание тогда.
“Без…них”, - бьющиеся в сознании слова наконец сложились в жалкое подобие фразы - и он потерял сознание, упав на внезапно приблизившуюся к нему землю.
После он пришел в себя, хоть и не сразу. Еще год он приходил в себя.
Это была действительно огромная потеря - потеря, быть может, самого ценного, что подарила ему жизнь.
Но он пережил ее. Справился - справился потому, что не мог не справиться. И потому, что сердце - его сердце - никогда не подводившее его, настойчиво и постоянно с того дня этой потери шептало ему, что эта разлука не вечна. Что они, трое, встретятся вновь под солнцем иного мира, что они встретятся, когда его путь здесь будет завершен и долг - выполнен.
Но это было уже позже, это было спустя многие годы. А тогда они были светлыми детьми - и ничто и никто не омрачало их праздника жизни.
* * *
Казалось, тот день был самым обычным днем, каких за год для стороннего наблюдателя бывает ровно триста шестьдесят пять. Но это казалось другим - но не ему. Не ему.
Призрак или человек? Я сначала даже думал, что увидел призрака, когда тот осторожно подошел к моему дому и поздоровался со мной. Как будто бы появился из ниоткуда…
Я приветствовал его, резко приложив правую ладонь к голове и затем отпустив ее - так почему-то часто делали люди в военной форме на парадах, и я тоже решил так попробовать.
“Боец”, - ответил незнакомец и улыбнулся. “Из тебя выйдет истинный боец”, - добавил он.
Он заговорил. Спрашивал о моем квартале и о том, сможет ли он где-нибудь пожить здесь некоторое время, пока ему не “будет пора двигаться дальше” - кажется так он тогда выразился.
Мы - я и Лаура, как раз в это время прибежавшая к моему дому с тем, чтобы пригласить меня и Джима в субботу на пикник, который собирались устроить ее родители - оба активно включились в разговор с незнакомцем, наперебой тараторя и перебивая друг друга, чтобы дать этому человеку как можно более точную информацию о том, почему ему, например, стоит остановиться в доме у тетушки Жанетты и ни в коем случае не стоит останавливаться в трактире “Ночной всадник”.
Так мы узнали, что призрака зовут Ричард. “Ричард,- ответил призрак, - так меня зовут. Одно из любимых мною имен”.
Когда мы закончили наши объяснения и оба умолкли, изрядно устав от такой словесной тирады, он улыбнулся и спросил, может ли остановиться у меня в доме.
“А почему вы не хотите остановиться у тетушки Жанетты?”, - опередила меня с вопросом Лаура и взглянула на незнакомца испытующим и заинтересованным взором. Ричард-призрак поднял глаза влево-вверх - как будто бы задумался о чем-то. Затем как-то отвел в сторону руки, выставив их ладонями вверх, как бы прося кого-то неведомого о помощи - так продолжалось секунд десять. Затем он встряхнул головой и вновь посмотрел на нас лучистым взглядом - я как сейчас помню этот чудное сверкание его глаз ! - и вновь заговорил.
- Решил посмотреть снова, стоит ли мне останавливаться там, где вы мне предложили. Это будет не лучший выбор. Я должен остаться некоторое время с вами.
Мы, конечно, начали наперебой расспрашивать его, почему же именно с нами и как он узнал об этом, на что он ответил : “Вы все узнаете в свое время. Когда вы вырастете, вы все поймете”.
“Воины”, - добавил он и улыбнулся. “Не бойся, Джон, и ты не бойся, Лаура. Я не причиню вам вреда. Воины добра сражаются вместе - плечом к плечу – а не друг против друга”.
Но…но я не говорил ему своего имени ! И Лаура не говорила тоже ! Как же он мог узнать их?
По лицу Лауры я увидел, что она тоже находится в растерянности. “А как вы…”, - начала было она - и внезапно передумала, не закончив фразу.
Незнакомец повернулся к ней и улыбнулся.
- Хочешь спросить, как я узнал твое и Джона имя? Нет, я не выспрашивал людей о вас - это мне не требуется. Вы получите ответ и на этот вопрос, когда подрастете. Вам многое откроется в свое время.
Больше он не сказал по этому вопросу ни слова, и мы не стали его расспрашивать.
“Я так понимаю, требуется согласие ваших родителей на то, чтобы я пожил с вами ?” – и он взглянул на нас. “Ну разумеется”, - вновь добавил он через пять или десять секунд. “Я достойно оплачу свое проживание и не буду мешать вам в вашей повседневной жизни. Впрочем, если вам - он посмотрел на меня и на Лауру - потребуется помощь - вы всегда можете обратиться ко мне, пока я буду с вами. Я буду здесь примерно месяц, а потом мне потребуется идти дальше, ибо мой путь зовет меня. Спросите своих родителей и решите вместе, примите ли вы меня - и кто из ваших родителей примет меня. Я приду завтра днем. Удачи вам, воины”, - и с этими словами он порывисто встал, взмахнул нам рукой на прощание и, казалось, также внезапно растаял за горизонтом, как и появился, оставив нас в чувстве недоумения и в то же время пришедшей откуда-то светлой радости и предчувствия счастья.