— Здесь — прооперированные больные гнойным экссудативным плевритом. Экссудат заполняет плевральную полость, легкому некуда расширяться при вздохе, и больной начинает задыхаться. Мы придумали: делаем разрезы, вставляем дренажи. Теперь больной сам откачивает экссудат. Как видишь, они сами себе помогают…
Плевритики находились здесь подолгу. Хотя и производилась периодическая промывка пораженной плевральной полости раствором пронтозила (отличный препарат-патент, вроде красного стрептоцида, но намного лучше и безвредней), до предела вымывавшего гной, ускорить лечение было трудно: необходимо было высококалорийное питание, улучшенные условия. Больных подкармливали, насколько это позволяли возможности: давали дополнительно пол-литра супа, по кусочку хлеба. Этого было явно недостаточно, но все же… Добывалось необходимое и так: в ежедневных рапортах по два-три дня не сообщалось об умерших, они числились живыми, и на них продолжали идти пайки, которые и отдавали больным. Мертвые помогали живым хоть немного продержаться, а может, и выжить.
От эсэсовцев добились увеличения порций супа для мед-персонала. Они уступили, понимая, что ослабление медицинского обслуживания и контроля грозит вспышкой эпидемий, а значит, и большими потерями дешевой рабочей силы, за которую в их кассу шли деньги от промышленных концернов. Из своей добавки и выделяли медики помощь истощенным и особо нуждавшимся. Был и еще канал: повара и рабочие кухни зачастую зависели от врачей, от их допуска на работу в пищеблок. Следовательно, надо было угождать медикам, подбрасывать им дополнительные порции. Так, медики добились и добавки для узников в детском блоке № 8. Врачи рисковали ежедневно. Эсэсовцы, например, подписывали заявки на медикаменты в мизерных количествах. Перед тем как пойти на склад, медики подделывали эти уже подписанные требования, ставя дополнительно цифры перед или после проставленной. Помогали и родственники и друзья на воле, высылая в посылках дефицит. Некоторым эсэсовцам приходилось закрывать на это глаза:
— Врачи СС стремятся сделать карьеру, получить ученые степени — объясняли мне коллеги. — А диссертации и дипломные работы для них пишут наши специалисты…
Одним из таких специалистов был Густав Вегерер, капо «Патологии». И как мало было таких, кто хотя бы немного догадывался о повседневной, кропотливой, систематически самоотверженной и сугубо рискованной работе героев-медиков Бухенвальда!..
— Жаль! — сказал на прощанье после этой «экскурсии» Буссе. — Жаль, что ты не берешься за пневмотораксию. С врачами, фельдшерами у нас проблема. Но был бы я на твоем месте, поступил бы, пожалуй, так же[55].
Его помощник, Отто Кипп, был арестован в 1933 году. Ему удалось вырваться на волю. Сражался с фашизмом в Испании в рядах интербригадовцев, попал в плен, откуда и был переправлен на каторгу в Цвиккау, затем в Бухенвальд. Ему всего сорок лет. Живой, энергичный, непоседливый — полная противоположность спокойному, уравновешенному и рассудительному Буссе, он успевал повсюду, налаживал и контролировал работу, помогал и обучал… Оба они не имели медицинского образования, но по духу были настоящими врачами-администраторами, не по знаниям, а по опыту, по долгу сердца.
Общение с такими людьми помогало жить и здесь, в этом нацистском застенке, в лагере уничтожения трудом. Они помогали не смиряться с рабской участью, уготованной нацистами, не бояться их. А нацисты днем и ночью стремились добиться именно этого — звериного страха. До полусмерти избитую, выволакивали они из бункера (лагерного карцера) очередную жертву и тащили ее, полумертвую, волоком к разборной портативной виселице, установленной рядом с крематорием. Строй узников на плацу обязан был смотреть, как дергается в петле тело их товарища. А в это время лагерный оркестр, одетый в нашу форму югославских курсантов, исполнял разные шлягеры, марши и танго. Особенно часто в такие моменты исполнялось: «Комм цуррюк, их варте ауф дих!» (Вернись, я жду тебя!). Каждое утро по лагерю проезжали телеги на «людской тяге» (их тащили впряженные заключенные), доверху груженные трупами в бумажных мешках, с торчащими из них ступнями, более похожими на кости, обтянутые кожей. Эта команда узников-возчиков именовалась «лайхентрегерами» (труповозами). Рассказывали, что при «зеленых» возчиков хлестали плетками и заставляли двигаться бегом и при этом петь. Тогда их прозвали «поющими лошадьми»[56].
55
Эрих Решке (1902–1980). С 1933 года находился в заключении, в 1937 — в концлагере Лихтенберг, в 1938–1945 годах — Бухенвальд, вначале в строительной бригаде, затем «ЛА-І». В конце 1944 года за участие в траурном митинге по Э. Тельману заключен в Веймарское гестапо. После освобождения был полковником Народной полиции. По сфабрикованному доносу был арестован органами НКВД, до 1954 года находился в ГУЛАГе — Воркуте. Реабилитирован XX съездом КПСС. Эрнст Буссе (1897–1952). Депутат Райхстага. В 1933–1936 годах — в заключении в Касселе, в 1937 году — в концлагере Лихтенберг. С 1937–1945 годах — в Бухенвальде, некоторое время — «ЛА-І», затем капо Гросс-ревира, член руководства Интернационального лагерного комитета (ИЛК). После освобождения был Первым вице-президентом и министром МВД Тюрингии. По сфабрикованному доносу арестован органами НКВД, в 1950–1952 годах находился в Воркуте, где и погиб. Посмертно реабилитирован XX съездом КПСС. Еще долго в ГДР не осмеливались упоминать его преданное некогда анафеме имя. Но на этом не закончились мытарства борца-антифашиста. После объединения Германии началась против него и других антифашистов неистовая кампания: всех их обозвали «концлагерными убийцами, уничтожавшими узников с ведома и согласия эсэсовцев». Особым злопыхательствам в предвыборных кампаниях подверглись те, кто после войны занимали посты в «Стази» — органах Госбезопасности ГДР: Рольф Маркерт, бывший капо «Арбайтсстатистики» Зайферт, другие. Для этого «комиссиями» использованы сфабрикованные некогда органами НКВД «компроматериалы». Признанная XX съездом КПСС фальшь при культе Сталина вновь обрела силу!.. Но уже для политических игр, особенно в предвыборные кампании!
56
Историческая справка г-на Ролля, музей Бухенвальда: «В команде “Поющие лошади” были исключительно евреи». А какая в том разница?