Отто Кипп пригласил как-то сыграть с ним в шахматы. Сыграли партию, вторую… и он предложил мне сходить в блок патологии. Назвал час:
— Подойдешь к капо, скажешь, что это я послал тебя сыграть с ним. Он — большой любитель…
Так я и познакомился с австрийцем, политическим узником Густавом Вегерером. В шахматы он играл преотлично: я не выиграл у него ни единой партии. За игрой у нас шли откровенные разговоры. Особенно он интересовался развитием событий во Франции, деятельностью подпольщиков в Бретани, в других местах, о связях с союзниками. И я «выкладывался» перед ним, как на духу: очень приятно, когда тебя умеют слушать! Он несколько раз побывал в Москве, якобы на шахматных турнирах. Когда Гитлер захватил Австрию, Вегерера арестовали. По-русски говорил он безупречно. Во время последней беседы он повел меня в кабинет патологии и показал хранившиеся там экспонаты. Только тут я узнал о садизме бывшей «комендантши» лагеря — Ильзы Кох, зверствовавшей здесь до сорок третьего года. «Экспонаты» были собраны при ее непосредственном участии. Ссушенные и каким-то способом уменьшенные чуть ли не до размеров кулака людские головы на мраморных подставках предназначались как пресс-папье в кабинетах — сувениры высокопоставленным эсэсовским чинам. В стеклянных сосудах — органы человеческого тела, в одном — сердце и кусок подкожного сала, якобы ее любовника-заключенного… Фрагменты высушенной татуированной кожи: Ильза Кох специально охотилась за узниками с красивой татуировкой: их убивали и в свинарнике-Швайнешталь — особая бригада занималась выделкой этой кожи, из которой затем изготавливали дамские сумочки, настольные абажуры, переплеты для книг и пр… До сих пор перед глазами эти банки с заспиртованными (или в растворе формалина) сердцем и салом! До чего только не додумается патологическая психика при вседозволяющем преступном режиме![59]
— Об этом нельзя забывать! — гневно отметил Густав. — Может, тебе удастся осуществить твою мечту. Я уже стар, слишком много знаю. Таких, как я, эсэсовцы в критический момент уничтожат первыми. Запоминай, будь свидетелем! Скоро тебя отправят на транспорт. Может повезет, и ты бежишь… Вот и расскажешь, что видел, что здесь творилось. Пусть мир узнает!.. Учти, что даже после войны появятся круги, которые будут отрицать эти факты, будут стараться их исказить, сфальшивить. И для этой цели они будут нанимать «историков»! Найдутся и такие, кто будет обвинять тебя во лжи, — ты, мол, ничего этого не видел. Учти, как сказал один недалекий мудрец: «Заразная болезнь — заразна!» Конечно, если ее не лечить, не заниматься профилактикой![60]
Лагерные репродукторы вызвали двести номеров — голландцев. Среди них был и мой. Отправка на транспорт под кодовым названием «Вилле». Куда он? — никто не знал.
В ревире мне выдали нарукавную повязку «Арцт-пфлегер». Я назначался заведующим медпункта. Буссе и Кипп выделили мне два огромных ящика с медикаментами, инструментарием и перевязочным материалом. По норме — на три тысячи человек. Почему так много, — нас же всего двести! Погрузили на машины, и к вечеру мы прибыли к месту назначения — в палаточный лагерь на холме близ города Цайц. Вокруг — колючая проволока на изоляторах, вышки из бревен. Много больших палаток. В одной разместили голландцев, маленькую палатку предоставили мне. Это будет медпункт. В ее закутке — амбулатория с кроватью для меня, в остальной части — несколько тюфяков прямо на земле — «стационар». В углу лагеря вырыта глубокая траншея с системой бревен по обе ее стороны, как в уборной малого лагеря. Там же рядом — несколько бочек с хлорной известью. Эсэсовцы распределили должности голландцев — они будут обслугой. Фельдшер — СС-обершарфюрер (старшина). Оба ящика он сразу же забрал к себе, оставив мне лишь две банки — по полкилограмма ихтиоловой мази и вазелина, и некую толику перевязочного материала и инструментария:
59
После объединения Германии разгорелась полемика насчет остававшихся еще в музее экспонатов. Вначале одна комиссия «экспертов» утверждала, что «сердце — не человечье, а свиньи». Затем пришлось признать, что оно все-таки человечье. Однако все экспонаты из музея изъяты. Видимо, дабы и следов об ужасном прошлом не осталось, слишком уж позорно!
60
Один из рецензентов этой главы научный сотрудник — историк музея Бухенвальда — Др. Ролль в своей справке подтвердил существование перечисленных мной экспонатов «патологии». Да, ссушенные головы, татуированная кожа и прочее изготавливались по заказу Медакадемии для врачей СС в г. Граце, но использовались и как сувениры для высокопоставленных чинов СС. Однако немецкое издательство моей книги «Ровольт» (Берлин) постеснялось оставить это в тексте и частично перенесло в «Исторические справки» в конце книги. Якобы «из коммерческих соображений». Действительно, существует два рода истин и свидетельств: полезные и… вредные. О вредных истине свидетельствах предпочитают умалчивать, «дабы не распалять страсти» в некоторых слоях современного общества и не отравлять умы подрастающих поколений… А я, как и предупреждал Вегерер, стал нежелательным свидетелем.