— Ин орднунг! Веггетретен! — приказывают разойтись по местам.
И опять зататакали адские очереди молотов. Работаем без рукавиц — их не имеется. Руки покрыты волдырями, которые лопаются, голое мясо разъедает соль пота. Нам, новичкам, еще ничего. Но как беднягам, которые на этой работе уже три недели?! Поистине, каторга! Нас продолжают пересчитывать так же часто, как и до обеда: каждые 10–15 минут. Значит, лишь в обеденный перерыв у нас будет фора во времени, примерно 30–40 минут. Телефонного кабеля не видно, это — хорошо. Но плохо, что собака: помогут ли наши специи? К концу работы «молотобойцев» шатает, все чаще и чаще опираются они на свой инструмент…
Вернувшись в Штайнбах, разворачиваем карту. У нас три реальных направления: на запад — к Люксембургу, на юг — во Францию, на восток — к Швейцарии. Четвертое направление, на север, нереально: надо бы было протопать через всю Германию… Вот и лесок у водонапорной башни, она тоже помечена на карте. За ним другие леса, один возле другого. Подойти к Ремельфингену легко. Но, чтобы запутать следы, решаем начать свой бег на север: уверены, что погоня будет брошена именно в том направлении. Ведь естественно, что беглецы должны были бы устремиться по кратчайшей дороге к себе на родину. А это и есть северное направление. Пусть преследователи помчатся туда. А мы тем временем, через пару километров, свернем под прямым углом на запад, а еще через несколько километров повернем на юг, к Ремельфингену. Там возьмем чемоданчик с необходимыми принадлежностями…
С нетерпением дожидаемся возвращения товарищей из села. Вот и они.
— Знает ли конвоир, в какую бригаду нас перевели? — По-моему, вряд ли, — отвечает Джока. — Ну, а наши «сопротивленцы», как они? — Были очень обеспокоены, что вместо вас пришли другие. Объяснили, что вас просто перевели в другую бригаду. Поль спрашивал, нельзя ли подойти к лагерю. Я начертил, указал, где вышка, у которой бы вы смогли его поджидать. Сказал, что хотел бы тебя, Аца, увидеть…
— Как же он меня увидит? Только, когда будем возвращаться с работы…
— Я ему так и объяснил. Впрочем, вот его записка. «Дорогой Алекс, твои товарищи. Почти все собрано. Дело за чемоданчиком. Его обещают дать завтра. Отец был удивлен, обнаружив пропажу своего рабочего костюма…»
В записке был перечень собранных вещей. — Конвоир поинтересовался, когда вы намереваетесь бежать. Я ответил, что, думаю, не ранее, чем через неделю. Он улыбнулся и больше ни о чем не спрашивал.
Еще раз внимательно изучаем карту, объясняем друзьям из второй тройки, почему мы избрали именно такой витиеватый маршрут. В мыслях уже бредим первой ночевкой на свободе: лес, костер, печеная в золе картошка…
«Ах, ты, милая картошка-тошка-тошка…» Стоп! А спички? Прошу Джоку передать Полю дополнительный заказ: спички, кусочек целлофана, чтобы предохранить их от дождя, сырости…
— Вам бы еще и зонтики! — шутит Добри. — Вы их и прихватите! — парируем в ответ. — Не забудьте также спальные мешки, маникюрный набор и обязательно… галстуки. А то ни одна француженка вам глазки не состроит!..
Настроение — на высоте, «чемоданное»: все случайности при подобной тщательной подготовке сведены вроде бы до минимума. Лишь бы обувь не подвела — слишком уж хлипкая! Я вспомнил, как отец учил меня словами А. Суворова: «Хочу — это уже половина могу!» А мы очень-очень захотели!
Последний концерт. Для нас — прощальный. В этот вечер, когда мы вместе в последний раз, нам хочется петь гимны и романсы всем песням, которые нас объединили, сплотили и, вопреки суровым охранникам, дали понять истинную прелесть и величие настоящей дружбы… И грустно на душе от предстоящей разлуки… «Капель-дудка» Михаило уступает свое место преемнику — Добричко. Пусть тренируется!
«На граници стража cтojи…» (На границе стража стоит…) — звучит шуточная черногорская песенка. Видимо, родилась она после свержения пятивекового турецкого ига, когда Черногория впервые обрела собственные границы. Кстати, а как нам повезет на границе? Как миновать эту «стражу», отнюдь не занимающуюся, как это в песне, лишь «подсчетом подозрительных лиц»? Не там ли ждет крушение всех наших надежд? Ведь мы не имеем ни малейшего о ней понятия! Но… как говорится во французской поговорке, «кто не рискует, тот не выигрывает!». Вспоминается Козьма Прутков: