Что касается американских грузовиков, то они в неисчислимом количестве рядами стояли на колодках — деревянных чурбаках и от долгого пребывания в подвешенном состоянии явно приходили в негодность. Через ограду из колючей проволоки было видно, что кто-то их потихоньку курочит, о чём свидетельствовали валяющиеся местами то капот, то дверки кабины, то другие части машин. Да и мы, школьники, в дни коллективного сбора металлолома не прочь были утащить эти «неприкаянные» запчасти.
Много лет спустя после этого мне довелось услышать рассказ одного из ветеранов об этих американских грузовиках, вернее, о кожаных куртках (регланах) для водителей этих машин. Куртки в комплекте с запчастями с каждым грузовиком поставлялись в количестве двух штук. Но, как и многое в России, эти регланы присваивались военными начальниками, которые не стеснялись в них щеголять. До шофёров, конечно, эти куртки не доходили. По этому поводу вроде бы Черчилль как-то высказался: «У вас в армии так много водителей, которые почему-то командуют полками, присутствуют в штабах и в составе военных делегаций, но не за рулём автомашин…»
Добравшись до берега моря, мы начинали игру с милицией в казаки-разбойники. Милиционеры отгоняли нас от воды, а мы прятались и выжидали, когда они потеряют бдительность или уйдут дальше по берегу моря. И, дождавшись, мы тут же бросались в воду, плескались у берега, так как плавать умели единицы. Ведь в Тбилиси, кроме горной реки Куры, не было других водоёмов, а вода в Куре была очень быстрой, холодной и несла с гор много песка и глины. Кроме того, в центральной части города река была зажата высокими бетонными тисками набережной. Правда, в пригородах, особенно в южной части, река распадалась на неглубокие рукава, но и тут смельчаков подстерегали опасности. Уровень воды постоянно менялся, и виновником этого чаще всего была Артачальская ГЭС, которая располагалась прямо на западной окраине города и нередко без предупреждения открывала шлюзы и спускала воду. Даже со мной был случай, когда я со сверстниками, ещё не умея плавать, вброд перебрался на один из островков, а минут через двадцать обратно меня уже за шкирку вплавь перетащил сосед по дому, потому что вода за считаные минуты поднялась на метр-полтора.
Другим загородным водоёмом, пригодным для купания, было Лисье озеро, расположенное за западной окраиной города. Узнав о его существовании, мы стали устраивать туда походы, хотя добираться было нелегко: часа два на трамвае с пересадкой, а потом ещё автобусом вверх в горы, но нередко этот автобусный участок мы проходили пешком, потому что автобусы ходили редко и всегда были битком набиты людьми, особенно в выходные дни.
Почему-то только на этом пешеходном участке пути к озеру росли так называемые бешеные огурцы — травянистый кустарник высотой не более полуметра, усыпанный плодами (а может, семенными коробочками), похожими на маленькие огуречики, которые созревали к концу лета. Стоило только коснуться этих кустов, как тут же в разные стороны летели эти огуречики за счёт реактивной силы слизистой жидкости, струями вылетавшей из них. После такой «атаки» одежду надо было срочно менять. Вот так растение рассеивалось и размножалось. Это обстоятельство мы частенько использовали для злых шуток в отношении новичков.
Однажды такой жертвой стал Витя-Петя (ему посвящены отдельные строки), которого я позвал с собой на озеро и который не знал о существовании бешеных огурцов, а я забыл его предупредить. С ног до головы облитый зелёной слизью, он с трудом добрался до озера, где полдня отмывал брюки и рубашку, чтобы их можно было надеть.
В середине 50-х годов Лисье озеро, в отличие от Тбилисского моря, обустроили. Здесь была даже лодочная станция, где мы брали лодки напрокат. Часть озера поросла камышом, в его зарослях извивались путаные проходы, в которых мы с лодки ловили рыбу, гоняли змей-ужей и черепах. А в седьмом классе, когда я занимался спортивной греблей на байдарке, перед соревнованиями нас возили на это озеро для тренировок.