В теплой тесноте ее обняли чьи-то руки, машина слегка задрожала, развернулась и быстро поднялась в воздух. Когда медведица примчалась к дочери, то увидела только ее зовущие глаза за затемненным стеклом вертолета, улетающего вдаль.
Неистовый рев согнал с насиженных мест всех птиц в округе, они быстро взлетели и долго-долго кружились над водой и над разъяренной медведицей, которая крушила все на своем пути. Она вырывала с корнем кустарники и швырялась ими, разваливала попавшиеся ей на глаза муравейники. Потом забежала в озеро, выкинула на берег крупную рыбу и начала тяжело и зло бить ее лапой, пока рыба полностью не впиталась в речную гальку. После этого, тяжело вздохнув, прилегла.
Ей казалось, что сейчас должен ударить гром и разбить все, или выпасть снег, или, наконец, кто-то должен упасть с неба и разбудить всю эту мрачную тишину, чтобы глупым гусям, рыбе, порхающим бабочкам, молодому ельнику — всем было плохо. Потом она закрыла глаза, и ей показалось, что дочка рядом, жмется к ее боку в поисках тепла.
Медведица повернула голову, посмотрела и сердито зарычала. Ненадолго ее сковал тяжелый сон. Ветер перебирал ее шерсть, и ей казалось, что это непослушная дочка трется об нее. В озере начала плескаться рыба — матери снова показалось, что дочка балуется, торопится вылезти из берлоги. Месяц ярко слепил лучом в ее глаза, а она подумала, что это лучи первого весеннего солнца проникли в берлогу. В тяжелом сне прошла ночь, утром медведица лениво подтянулась, огляделась вокруг, еще раз тщательно обошла те места, по которым вчера гуляла с дочкой, сердито зарычала и медленно ушла к себе в ельник. Больше к озеру она не приходила.
Десятки пар гусиных глаз провожали странного зверя, а как только спина медведицы скрылась в ближайших зарослях, начали веселую перекличку. Вскоре на озере стало пустынно и тихо.
Выглянуло веселое весеннее солнце, и жизнь потекла своим чередом, как было много веков назад, когда мир не знал машин и всех бед, которые они могут принести живой природе. Весна выдалась на славу.
На смену дождям неизменно приходил прохладный ветерок и ласковое солнце, и уже через три дня озеро полностью преобразилось. Появилась трава, на деревьях и кустарниках распустились почки. Дикие гуси свили гнезда и теперь молча высиживали потомство. Разве что развороченные деревья да разбитые муравейники напоминали о недавней трагедии, но среди внезапно появившейся зелени они были почти незаметны.
Осенью медведица вернулась к озеру Чарта.
Она долго смотрела за горизонт, не замечая ни диких гусей, высидевших свое потомство, ни новый муравейник, выросший на месте старого, ни даже двух молодых лис, охотящихся на другом берегу. Ее взгляд соскользнул на древнюю скалу, потом на ельник. После чего она беспечно улеглась и внимательно стала рассматривать небо. Медведица внезапно пошевелила ушами, как бы над чем-то раздумывая, потом закрыла глаза. Так она пролежала до самого утра. Ночная жизнь леса теперь не имела к ней никакого отношения — шум и крик отдалился. Утром она медленно и тяжело поднялась, лениво прошлась по берегу; за лето она немного поправилась, но нисколько не сделалась резвее. Казалось, в ней поселилась усталость.
Иногда она думала о своей дочке. Иногда о безобразном двуногом, которого даже не удалось умертвить. И тогда она безотчетно скулила. Радости не принесло ни богатое на лесной урожай лето, ни хорошая погода. Когда она ложилась или просто подгибала под себя лапы, по привычке осторожничала, чтобы не задеть медвежонка. Постепенно она поняла: дочка не появится никогда…
Медведица жадно понюхала воздух, посмотрела вверх и пронзительно завыла. Потом остановилась, лихорадочно огляделась и запрыгала по поляне, зная наверняка, что никого не заденет. Дикая пляска продолжалась какое-то время, потом медведица обессилела и рухнула спать. А на следующий день у нее пропал аппетит, она медленно бродила и нюхала воздух, который был одинаково лесным. В таком состоянии и поплелась к озеру.
Чарта встретило дыханием осени: скоро спячка, надо бы вернуться к густому ельнику. Но далекие и глупые огни звезд были так безразличны, а гуси совсем не боялись медведицы. Новое потомство с интересом разглядывало ее, нисколько не пугаясь.
Судороги сводили все тело, нужно было подкрепляться, но медведица медлила, вместо еды она понуро бродила по берегу и внимательно его рассматривала, словно в поисках чего-то нужнее еды.