В создании школы и подготовке партизанских кадров обкому партий постоянно помогали оперативные работники Орловщины -- Г. Брянцев, ставший в послевоенные годы популярным молодежным писателем, М. М. Мартынов, В. А. Черкасов и их товарищи. Немало сделал для школы и начальник областного управления НКВД К. Ф. Фирсанов.
Среди присланных обкомом будущих инструкторов имелись партийные и советские работники, сотрудники НКВД, агрономы, учителя, даже один заведующий--"" хлебопекарней! Очень дружно держалась "девичья команда" -шесть девушек-инструкторов, из среды которых вышли прославленная партизанка Ольга Кре-това, воевавшая на Южном фронте, и Мария Белова, обучившая в годы войны диверсионной технике и методам партизанской борьбы с противником сотни людей.
В сентябре в "школу пожарников" прибыли группы из Курска и Тулы, направленные для учебы тамошними обкомами партии.
Вновь очень хорошо показал себя в те дни мой помощник Ф. И. Ильюшенко. Ему довелось готовить прославившийся впоследствии отряд секретаря Брянского горкома партии Д. М. Кравцова. Сам Кравцов, тогда молодой, энергичный, инициативный, помог наладить в Брянске массовое производство инженерных мин и гранат.
Кроме Кравцова готовились в "школе пожарников" будущие прославленные партизанские командиры М. П. Ромашин, А. Д. Бондаренко и Герой Советского Союза генерал М. И. Дука.
Сам я пробыл под Орлом всего несколько дней: из Москвы пришел приказ срочно возвратиться в Главное военно-инженерное управление.
Глава 6. "Операция "Альберих". Помните? "
Полковник Нагорный вскинул руки:
-- Глядите-ка, Денис Давыдов пожаловал! Ну что, наладил партизанские дела?
-- Разве я один их налаживаю?
-- Прекрасно! Теперь эти дела вообще пойдут без тебя. Ты нужен в отделе.
Лето кончилось, а загар даже не коснулся лица Нагорного.
-- Что, не похож на жениха? -- усмехнулся Михаил Александрович. -Знаю. Тяжелое время, Илья Григорьевич... Ты будешь заниматься заграждениями под Москвой.
-- Под Москвой?
-- Да. Нельзя допустить никаких случайностей... Кстати, идем, представлю тебя новому начальнику управления: вступил в должность генерал Котляр.
Генерал-майор Леонтий Захарович Котляр повторил то, о чем уже сообщил Нагорный.
Несколько дней я принимал участие в формировании новых частей, выезжал на оборонительные рубежи вокруг столицы, даже облетал их, выясняя, где и как усилить заграждения, пока не получил новый приказ: выехать на Западный фронт, проконтролировать возведение оборонительных рубежей в районе Вязьмы.
Пробыл под Вязьмой три дня. На четвертый вызвали в штаб фронта:
-- Немедленно в Москву!
Даже с товарищами-минерами попрощаться не успел. И вот опять Москва, знакомые желтые стены
второго дома Наркомата обороны. Смахнув пыль с сапог, одернув измятую гимнастерку, поднимаюсь прохладными лестничными маршами в привычно темноватый коридор. До чего же прочно и неизменно все в этом здании!
Генерал-майор Котляр ждет:
-- Рад, что поспешили! Вызов связан с изменением обстановки и некоторыми новыми планами... Положение на Юго-Западном фронте вам известно?
Из сводок Совинформбюро я знал, что на Юго-Западном фронте противник рвется к Киеву, наши войска ведут трудные, кровопролитные бои, отстаивая святыни Русской земли, мать городов русских.
Котляр с силой провел ладонью по седеющему ежику волос;
-- Киев оставлен 19 сентября. Враг угрожает харьковскому промышленному району и Донбассу.
Киев оставлен?!
Голос Котляра звучал, как из-за каменной стены, услышанное не укладывалось в сознании: в тяжелом положении четыре армии; выходят из окружения, сражаясь отдельными отрядами; закрепиться на новых рубежах войска не успели; тяжелые бои на трехсоткилометровом участке фронта...
Меня вернули к действительности жестко произнесенные начальником управления слова о том, что Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне харьковского района массовыми минно-взрывными заграждениями и, что -- в случае продвижения противника -- придется заминировать и разрушить в Харькове все объекты, имеющие военное значение. "Все объекты" -- означало; важнейшие заводы и фабрики, мосты, "паровозное депо, аэродромы...
-- В Харьков направляется специальная оперативно-инженерная группа, -сказал Котляр. -- Ее начальником назначены вы. Берите бумагу и составляйте заявку на необходимую технику. Учтите, в вашем распоряжении всего одни сутки. Замахивайтесь только на то, что успеете получить.
Тяжело опустился в кресло, положил руку на телефонную трубку:
-- Сейчас доложу о вашем прибытии, договорюсь, когда примут в Ставке.
Маршал Шапошников
В Ставке Верховного Главнокомандования нас принимал глубокой ночью начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников.
Маршала я не встречал с 1936 года, со дня отъезда в Испанию. Тогда он был улыбчив и жизнерадостен, а теперь выглядел мрачным.
Понять состояние Шапошникова было не трудно. Враг смыкал кольцо блокады вокруг Ленинграда, рвался к Одессе и Москве, только что захватил Киев, фашистские полчища наводнили Белоруссию, положение выглядело не просто трудным, а угрожающим.
Обрисовав обстановку, сложившуюся на Юго-Западном фронте, маршал поглядел мне в глаза:
-- Операцию "Альберих" помните?
Конечно, я хорошо помнил эту операцию: в марте 1917 года, совершая вынужденный отход из Франции за так называемую "линию Зигфрида", кайзеровские войска в течение пяти недель проводили массовые разрушения и массовые минирования на площади около четырех тысяч квадратных километров. Военные историки считали операцию "Альберих" самой значительной по массовому разрушению и минированию.
-- Так вот, -- не отводя взгляда, продолжал Шапошников, -- разрушать и минировать в районе Харькова придется на гораздо большей площади, а пяти недель для работы гарантировать не могу. Действовать придется быстро, товарищ полковник.