Пока рука шарит в темноте, выуживая среди поломанных перьев, воска и стеклянных тюбиков из-под засохших чернил нужную коробку с огнивом, я вспоминаю о времени и о том, что если не разжечь заново угли, то вскоре холод улицы проберётся под тонкие одеяла спящих любимых. Оглядываюсь назад, в их сторону, там в глубине, под скосом крыши виднеются три маленьких силуэта: светлое, рыжее и чёрное пятна - их шевелюры маячат из-под разбросанных в беспорядке подушек. "Ты красивый..."- вспоминается её голос, и тонкая алая улыбка, скользящая сквозь золотые нити-паутинки. Яркие, словно огненное пламя. Она раньше была рабыней. Это давняя история, от которой остался прощальный подарок: маленькое чёрное пятнышко, лежащее по правую руку. На солнце его кожа похожа на горячий шоколад, особенно сейчас, в снегу или среди белых простыней. Она всегда заворачивает его в белое. Белая овечья накидка, белая ночная рубашка, белые меховые носки. Когда Рина берёт его на руки, её длинные пшеничные пряди скользят по чёрному бархату младенческих щёк. Это удивительное зрелище. Рина - третье, светлое пятнышко. Прошёл почти год, но она ничего не забыла. Иногда ей хочется вернуться. Тогда она обнимает меня и шепчет: "Спасибо". А я ей в ответ: "Пожалуйста". Мы больше ничего не говорим друг другу. Фиалковые глаза Рины уже не смеются как раньше, и даже не улыбаются. В них плещется тоска, как в маленьких, но глубоких озёрах. Смотреть на мир весёлыми глазами, не знать их цвета и всегда держать веки закрытыми - это её уникальный дар. Теперь его редко можно увидеть. Мы совсем не похожи, глядя на неё я вспоминаю одного хорошего человека. У них один и тот же взгляд, мимика, манера речи. Я встречался с ним лишь однажды, это ещё на пути в деревню, вместе с отцом. Возможно, они даже были братьями. Тогда я вечно сидел за пазухой или на плече, хмурый и не доверчивый. Он вырезал для меня деревянного коня, размером с напёрсток, а я потерял его в тот же день, по дороге из города. Я не плакал. Отец говорил, что это моя особенность, такая же, как у Рины, возможно дар. Он многое говорил, но это не дар, просто случайное умение, которое ушло так же, как и всё остольное. Ещё помню тонкую руку, кисть, похожую на отцовскую, но моложе, на длинном указательном пальце серебряный перстень с большим овальным камнем из зёлёного малахита, а может это была яшма. Широкий бежевый плащ, перевязь с деревянным мечом, и маленькая серая кобылка. Они долго разговаривали, его путь лежал через горы, на юго-восток, ближе к степям. А наш в небольшую деревеньку на окраине страны, туда, откуда я стёр следы нашего существования, а память стирает остатки в умах местных жителей. И это радует. Ведь я пока не нашёл смысла проведённого там времени... вспоминаю слова старшего брата и холод проносится по спине. Больше никаких мыслей о прошлом! Здесь и сейчас, я бросаю взгляд за стекло, чёрная и влажная, после внезапной оттепели, земля покрыта тонким слоем опавшего с крыше снега , холодного, словно лёд. Необходимая коробка с огнивом уже давно найдена, а огонь в камине во всю разгорелся. Я зачёрпываю горсть воды из кипящего котелка и, открыв окно, выливаю на недавно посаженые ростки. Упавший слой моментально тает и исчезает, впитываясь в землю, но думаю, ростки уже не спасти, необходимо было ещё вечером их забрать с улицы к домашнему очагу, я закрываю ставни. Рина расстроится. В прошлое лето ростки съела кошка. Я вздыхаю. Надо-бы подарить ей куклу, без куклы ей совсем одиноко. Пусть она уже не будет её близняшкой, но и в реальном мире никто не способен заменить потерянного человека, даже десяток новых людей. Я снова оглядываюсь на спящих. Пора тушить свечу.