Запись 6. Отправная точка.
Зима. Холодная непроглядная темень, и бушующие клочья снега, хлещущие обжигающим шквалом в лицо. Это было самое отчаянное время в моей жизни, время голода. Я не мог уехать в город на заработки и оставить сестру. Нельзя было возвращаться домой с пустыми руками. Все варианты оказались исчерпаны. Я умел прожить без пищи годами, и без подпитки тоже. Но Рина была ещё слишком мала, и то, что происходило в последние несколько дней, заставило меня пойти на отчаянные меры. Ветер пронизывал до костей. Ноги утопали в снегу и потеряли чувствительность, каждый шаг давался с трудом. Но я шел вперёд, всё дальше и дальше, прикрывая лицо промёрзшей ладонью. Деревянная калитка заслонила моё тело от ветра, и я смог разлепить веки. Сквозь полотно снежной завесы еле различимо тлел светлый огонёк открытого кем-то настежь окна. Последний дом, последняя надежда. Я пригляделся и увидел в окне маленького мальчишку. Али – сын Клары. Он не был похож ни на свою мать, ни на других братьев и сестёр. Я видел, как он всякий раз провожает меня глазами, но не может начать разговор. Это особенный ребёнок, сразу же подумалось мне, он умён, он не для этого места, и ему не придётся здесь жить слишком долго, его судьба будет длинной и великой. Да, великая судьба. Однако сейчас ни Али, ни кто-либо ещё не подозревают об этом. Я почувствовал укол дежавю. Ему суждено познать одиночество, как и мне было суждено. Так же я подозревал о его скрытых желаниях, он хочет жить с нами, со мной и сестрой, хочет обрести истинную семью, он ещё не понимает до конца, но то, как он наблюдает за нашей жизнью, это не то же самое, что капризы маленькой Рининой подружки. Али действительно достоин настоящего счастья, однако, не с нами и не сейчас, к большому моему сожалению.
Заледеневшие пальцы еле сдвинули замёрзшую во льду щеколду деревянной калитки, и я смог по-лучше разглядеть мальчика. Его раскрасневшееся от порывов сильного ветра лицо не замечало холода, оно сияло от восторга, чувствуя силу стихии, руки ловили беспорядочные комья летящего снега. Пшеничные волосы развивались, танцуя с кружащимися белыми хлопьями. Он был заворожен творившимся за окном безумием, его звонкий смех заглушал вой разыгравшейся бури. Али не сразу заметил мою облепленную снежным покровом фигуру, но, когда я поднял голову и взглянул на него, он моментально узнал меня. Послышался крик его матери:
- Али! Закрой сейчас же окно! Сколько можно повторять это, каждый день одно и то же!
Ребёнок тут же исчез, закрыв проём толстой деревянной дощечкой, и голоса стихли, запертые за стенами дома. Я поднялся на крыльцо и дёрнул за ручку двери. К счастью, снег не завалил проем полностью, и створка смогла приоткрыться, достаточно, чтобы протиснуться через проём. В сенях стояла удушливая сырость. Ветер выл, пробираясь сквозь далёкие щели, но я был рад оказаться в закрытом помещении. На ощупь я стал пробираться дальше, зная, что все дома построены в большинстве своём по одному образцу, и через пару шагов остановился напротив входа в жилую часть дома. Мне надо было собраться с мыслями и перевести дух, подготовиться к предстоящей встрече, с человеком, который по-настоящему меня ненавидел. Клара, бедное дитя. Не стоило забывать, что она была старше меня на несколько лет, но тем не менее, в моей памяти она так и осталась девочкой, пытающейся проникнуть в мою жизнь, понять и простить, но не находящей никаких поводов и оправданий, и в итоге погубившей и себя и тех, кто был рядом. Она меня ненавидела, за то, над чем ни у неё, ни у меня не было власти, или же… не стоит вспоминать об этом, итог был очевиден. Думаю пора начать, я уже не ребёнок, и не подросток, я смогу выдержать любое насилие.