Моя глава об имплантации очень сильно задела за живое одного имплантолога из Парижа — Георгия Патарая. Этот уважаемый человек оказался к тому же и грузином по происхождению, что привело к многочисленным письмам с обеих сторон и жарким, но вежливым спорам. Эти споры привели к тому, что грузин из Франции двинулся в Питер основывать здесь имплантологию с человеческим лицом, если можно так выразиться, а азербайджанец по паспорту с армянской фамилией, постоянно проживающий в Санкт-Петербурге (Россия), поехал на родину имплантологии в Швецию учиться и осматриваться. Так, в духе все того же развитого интернационализма, от всего этого в результате выиграли русские, так как армянин заразился-таки имплантологией и стал активно ее продвигать в России, став по такому случаю даже официальным дистрибьютором одной из самых известных шведских имплантологических фирм «Astra-Tech», а грузин привез в Питер другую известную и уважаемую систему господина Бранемарка и тоже стал активно ею работать.
Что же заставило меня коренным образом поменять свой взгляд на имплантацию?
Первое, да пожалуй, и самое главное. Раньше основным принципом имплантологии было чисто механическое удержание имплантата в кости. Он делался или винтовой, чтобы ввинтиться в челюсть и там застрять на некоторое время, или Т-образный, чтобы перекладина удерживала имплантат в кости. Было еще много разных плоских с дырочками и кружевных с рюшечками, но суть у всех была одна — зацепиться за кость любой ценой и там провисеть до тех пор, пока кость или не опустится, или не рассосется, или не сломается. Собственно, кость именно так и поступала, причем не из вредности, а согласно законам природы. Ну и по всем законам природы хватало ее не очень надолго. В результате имплантаты быстро вываливались, что давало мне повод писать длинные разоблачительные статьи на эту тему. Сейчас же ситуация коренным образом изменилась. Еще 25 лет назад великий швед Бранемарк, который нынче весьма заслуженно считается отцом мировой имплантологии (американцы, к моему удивлению, пока этот факт не оспаривают), произнес не менее великое слово «остеоинтеграция». Тогда это слово не все поняли, и не все его понимают по сей день. Языков не изучали, наверное. Так вот остеоинтеграция — это не международное объединение солидарности костоправов и не какая-то там контора по борьбе за права имплантологов. Это термин, который подразумевает сращивание кости и имплантата и превращение их в некий единый механизм, приближенный к естественным условиям взаимодействия зуба с костью. То есть практически происходит сращивание имплантата с костью, а не осумковывание его в кости. Конечно, формально кость и металл срастись не могут, но некоторая степень взаимопроникновения из-за пористой структуры кости и шероховатой поверхности имплантата вполне возможна. Какого лешего я забиваю вам голову такими подробностями? А такого, что это и есть коренное отличие, которое в одном случае позволяет прожить имплантату в кости всего 5 лет, после чего естественная убыль кости приведет к невозможности его дальнейшего существования, расшатыванию и выпадению. А в другом случае, в результате происшедшей остеоинтеграции, кость работает почти точно так же, как и во взаимодействии с родным зубом, и практически не убывает, что позволяет прожить имплантату долгую и счастливую жизнь. Впоследствии можно даже заменить имплантат на такой же или чуть большего диаметра без особых проблем.
Есть одно незыблемое правило в медицине — неработающий орган отмирает. Точно так же и кость. Если она нагружена и выполняет свою функцию полностью, то она от этого только крепнет. А если она не испытывает давления, нагрузки, то просто рассасывается. Примером тому служит оседание кости под съемными и даже несъемными протезами. Редко какой съемный протез носится больше 5–8 лет. Постепенно они «разбалтываются», и их приходится заменять именно из-за оседания кости и изменения рельефа костной ткани. Хотя и нагрузка на кость вроде бы существует, ведь человек жует этими протезами, но нагрузка эта не такая, на которую кость рассчитана, потому и происходит ее постепенное «оседание».
Теперь можно перейти от вопроса «что» к вопросу «почему?». Почему шведские имплантаты вдруг стали сращиваться с костью, а другие нет? Дело в том, что шведы впервые задумались о форме имплантата, кривизне резьбы, форме и качестве шейки, качестве рабочей поверхности и т.д. и т.п. еще тогда, когда другие просто пробовали методом тыка, что получится, если забить в челюсть гвоздь или пару дрильборов. На занятиях по вводной части, когда они рассказывали, почему их имплантаты такие, а не сякие — они показывали потрясающие вещи. Оказывается, даже резьба, ее шаг и форма рассчитывались на компьютерах с помощью программы, которая моделировала напряжения в кости в различных участках прилегания к имплантату. Было обсчитано, например, более 1200 различных вариантов резьбы, пока не остановились на одном, который в дальнейшем был испытан на многострадальных друзьях человека — собаках. Когда шведские собаки выразили свое удовлетворение качеством отечественных имплантатов, последние были испытаны на шведских людях, которые тоже не сильно пострадали после этого. Учитывая известную поговорку «Что русскому в кайф, то немцу смерть» (существует множество вариантов этого ценного наблюдения), если шведы это вынесли, то русским сам Бог велел! Результаты многолетних наблюдений за собаками и шведами показали, что убыль кости не превышала 0.39 мм в первый год и 0.28 в последующие. Но самый потрясающий результат был, когда в одном случае была зафиксирована не убыль кости, а ее прирост! Жаль, что пока это было только в одном случае. Но наука когда-нибудь и до этого доберется. В целом, только в начальный период испытания нового поколения имплантатов фирмы «Astra-Tech» за три года наблюдалось 278 пациентов, у которых был установлен 791 имплантат. Так вот, успешно прошли пятилетний срок 99,6%! Только 3 из 791 имплантата не прижились по тем или иным причинам. Согласитесь, что по сравнению с мировой революцией это ерунда!