Во время этого последнего монолога я подбежал к Александру Филипповичу, который все еще в изумлении стоял у боковых дверей. Я хотел спросить его о причине его странного костюма; но, минуя первые ряды стульев, вдруг увидел другого Александра Филипповича, сидящего на том же месте, где я заметил его еще до начала представления.
— Что это за история! — вскричал я в остолбенении. — Александр Филиппович!.. Вас здесь двое?.. Посмотрите на вашего двойника!
— Вижу, вижу! — отвечал он дрожащим голосом и повел взором по всему собранию. — Боже мой, что это значит? Откуда весь этот народ?.. Да ведь и вы здесь в двух экземплярах?
Я оглянулся и действительно увидел, в нескольких шагах от себя, точный образ собственной моей персоны, сидящей на стуле между зрителями. Я был поражен ужасом и, в моем смущении, с трудом расслышал только последние слова производителя волшебных представлений, который говорил моему спутнику, поэту:
— Ну, милостивый государь! Мы пришли сюда за вами. Вы не забыли обещания вашего на кладбище? Мы сдержали свое слово: вы, по хирографу, написанному нами на бычачьей шкуре и собственноручно подписанному вами, воспевали мертвецов, ад, ведьм, мы доставляли вам благосклонных читателей и славу и еще, на придачу, дали великолепное представление. Вы желали узнать великую тайну литературы. Теперь вы ее знаете. Мы льстим себя надеждою, что и вам самим не захочется после этого оставаться здесь долее. Скоро станут звонить к заутрене, нам пора домой. Не угодно ли пожаловать с нами?
И, говоря это, производитель волшебных превращений схватил моего поэта одной рукой за волосы; стекло в окне лопнуло и зазвенело по полу; фокусник, поэт и все собрание улетели в это отверстие. Все это сделалось так мгновенно, что мы едва могли приметить, куда они девались. В зале остались только Александр Филиппович, два его прикащика, прибежавшие, подобно ему, на стук, произведенный возвращением книг в шкафы, и я.
Бесполезно было бы изображать наше изумление и пересказывать разговор, который вслед за этим начался между нами. Александр Филиппович Смирдин уверял меня, что в этом ночном обществе он ясно видел почти всех живых и умерших сочинителей и сочинительниц, которых портреты висят у него на стенах, и что сверх того узнал: тут было множество лучших его покупщиков книг.
Я приметил на полу что-то белое. Взяв свечу, мы подошли к этому месту и нашли три звездочки, без сомнения, последний земной след великого безыменного поэта… Я не шучу; Александр Филиппович — свидетель.
Сегодня поутру он и его прикащики осторожно расспрашивали у многих из посетителей и покупщиков, виденных нами в зале во время представления, о том, что они делали и где были прошедшую ночь? Все божатся, что они были дома и спали.
Решительно чудеса! Впрочем, я читал что-то подобное в «Черной Женщине».{97}
А между тем великий безыменный поэт пропал без вести! Его нигде не отыскали сегодня.
[1839]
ПАДЕНИЕ ШИРВАНСКОГО ЦАРСТВА[34]
Взглянув на ничтожные остатки Старой Шемахи, русский путешественник не догадывается вовсе, что, за два с половиной столетия, это была блестящая столица знаменитых государей и прекрасного, цветущего царства. С самой глубокой древности, страна, известная теперь под названием Ширванской области, славилась своей красотою, плодородием и баснословным богатством. Предания греков утверждали, что овцы здесь одеты золотою шерстью. Аравитяне, покорив Кавказский край, называли эту часть его «Землею Золотого Престола». Во все времена Ширван представляется Востоку землею роз, золота и наслаждения, но никогда не был так славен как в пятнадцатом и шестнадцатом столетиях, когда в нем царствовали потомки храброго Шейха-Ибрагима Дербендского. При этом поколении храбрых и образованных государей, которое обыкновенно зовут династией ширван-шахов, Шемаха была одним из великолепнейших городов мусульманской Азии: сотни золоченых куполов и изящных минаретов, бесчисленные дворцы, киоски, фонтаны, мечети, бани, базары, караван-сараи, сады украшали столицу Ширван-Шаха, Халиль-Падишаха и Шах-Роха, около престола которых толпилось множество знаменитых воинов, отличных поэтов, ученейших во всем мусульманстве богословов, астрологов, врачей, литераторов. Держава этих государей распространялась по всему западному берегу Каспийского моря, от Дербенда до Тегерана, заключая в своих пределах нынешнюю Русскую Армению, Азербайджан и часть Мазендеранской области. Пышность их двора, говорят ширванские историки, затмевала весь блеск престола Сефидов, которые в то же время владычествовали в Персии, все великолепие Сулеймана-Завоевателя, в Царьграде, и Дели-Ивана, в Москве. Гарем ширван-шахов наполнен был первыми красавицами Закавказья; но промышленность, науки и порядок составляли любимые предметы их мудрых попечений, и при Шах-Рох-Падишахе, по словам местных летописцев, «во всем благословенном Ширване не было других птиц, кроме соловьев, и другой травы, кроме розанов».
34
Главное содержание этой повести и некоторые отдельные места заимствованы из сочинения Мориера: The Mirza. (