Зачем же Ди, если он овладел ширванским царством только на время и по ошибке, не вступил в переговоры с невестою Халефа?.. Случай был прекрасный «удалиться из Ширвана благовидно и без убытка». Можно ли после такого доказательства неискренности доктора верить его «прекрасным намерениям» и его запискам?
Между тем несчастный Халеф всю зиму томился в Грузии бездействием, досадою и любовью. Ученый бородобрей и приятель его мулла поняли так же хорошо, как и здравая историческая критика, что великодушие мнимого падишаха по-настоящему происходило просто из опасения остаться без всякого лица, и мнение их вскоре было принято во всем Ширване. Это великодушие, которым Ди так хвастает, именно и послужило каждому здравомыслящему лучшим доказательством, что он колдун. Народ начал волноваться. Все ширванские têtes-fortes, то есть те, которые не боялись колдуна и его звезды, взялись за оружие: к сожалению, Ширван никогда не преизобиловал такими головами, и число смельчаков не было несметное. Однако ж несколько бегов со своими отрядами объявили себя защитниками околдованного законного падишаха. Их примеру последовали две северные области, и вспыхнуло междоусобие. Халеф тайно оставил Грузию и принял начальство над восстанием.
Отсюда начинается длинный ряд успехов без последствий и несчастий без славы, из которых состоит знаменитая борьба последнего из ширван-шахов против ширванского самозванца. Несмотря на свое мужество и свои воинские дарования, несмотря даже на многие частные победы, Халеф, который некогда с горстью храбрых преодолел всю силу могучего шаха Тахмаспа, не мог теперь ничего сделать против англиканского доктора богословия, прав и прочее, предававшегося удовольствиям и потехам в его собственном дворце. Самое убеждение визирей, вельмож, полководцев, чиновников в связи своего повелителя с нечистою силою удерживало их в повиновении самозванцу и заставляло сражаться против настоящего ширван-шаха: каждый боялся, что на первом шагу к измене колдун отнимет родное лицо у неверного служителя и наденет ему на голову какую-нибудь песью харю, так что тот станет буквально «менее собаки». Притом колдун щедро сыпал золотом своего предшественника, раздавал имения, мотал напропалую сокровища старинной династии и государственное имущество. Благоразумные и дальновидные, пользуясь этим, находили, что даже истинный патриотизм не позволяет желать низвержения лже-падишаха, потому что как он прислан сюда Дели-Иваном, просто по зависти к счастью, могуществу и великолепию правоверного властелина, то, если его уничтожать, сам Дели-Иван придет в Шемаху, и выйдет еще хуже. После трехлетней неровной борьбы, в которой, однако ж, гений Халефа часто был уже на краю торжества, ширван-шах, истощивший все свои средства, проиграл известное курское сражение и должен был бежать в неприступные горы лазов.
Халеф еще до этого несчастия обращался с просьбою о помощи к Селиму Второму, который всегда был его другом и союзником; но тогда Селим был расстроен потерею знаменитого лепантского сражения, а потом он уж только читал во весь день Алкоран с бокалом венгерского вина в руке. Халеф много надеялся таки на дружбу и храбрость прежнего сподвижника своего, Девлет-Гирея. Решительность этого хана и даже то уважение, что, собственно, первою и настоящею причиною всех бедствий Халефа была прекрасная королевна, подаренная ему крымским героем, вполне позволяли надеяться, что Девлет-Гирей непременно поддержит ширван-шаха. В самом деле, когда хан узнал, что у Халефа колдун украл лицо и царство и что это тот самый пан Джон, англичанин в широкой шляпе и с длинною рыжею бородою, который делал золото в Олите и был причиною всей неудачи набега на землю ляхов, хан схватился обеими руками за усы и своим стопушечным голосом произнес такое Анасыны!, что Аю-Даг поколебался в основании.{114} К сожалению, тогда уже было поздно: несчастная история королевны Франкистана навлекла и на Девлет-Гирея целую тучу несчастий. Кто бы подумал, что эта невинная девушка, эта белая и розовая панна Марианна, сделается причиною погибели двух героев, двух славных и могущественных падишахов и еще орудием к уничтожению целой державы?.. Но в этом-то и состоит историческая «судьба народов», которая теперь в моде! Все в истории зависит от «судьбы народов».