Я люблю наступление вечера в этом месте. Когда на улице темнеет, закрываются жалюзи и везде светит желтый спокойный свет. Он придает любому месту небывалый уют. Как будто ты дома, среди любимых. Ну, это почти так, только любимых маловато.
Придумала Джозефина на ужин нас кормить картофельным пюре, белым хлебом и опят же компотом. Неплохо, вот только вкус сэндвича никак не забывается. Уж что- что на воле привлекает меня, так это уличная еда. Восхитительная просто, жаль только, что ела ее очень редко. Я сижу за одним столом с Мэрилин и Эмбер. У Мэрилин что- то вроде старческого маразма или еще что посерьезней, иначе бы ее здесь не было. Она сидит в инвалидном кресле, ее руки трясутся. Она вроде ест, но что – то странное с ней происходит. Я мельком глянула на нее один раз и больше не стала, притворившись, что не замечаю тошнотворного запаха, который она источала. У Эмбер, по – моему, НРЛ (нарциссическое расстройство личности). Она выглядит почти идеально, ну, по сравнению с остальными, да и вообще. Волосы аккуратно собраны в шишку, глаза, кажется, подведены, губы немного накрашены, ярко зеленые гвоздики и ярко голубое платье с глубоким вырезом. Ей лет 35, может. Она что то говорит. Голос неприятный, высокомерный. Я не обращаю внимания, быстрее ем, чтобы поскорее избавиться от этой компании.
Меня что- то в пот бросило под конец дня, периодически нахлынывала головная боль, сердце начало стучать очень медленно. Черт подери, не может быть, что доктор Рич так резко поменял мне лекарства, чтобы развить синдром отмены?! Не может этого быть! Если это будет продолжаться – к ночи пойду к Кларисе. Удивительное ощущение чувствовать тревогу, но при этом ощущать сердцебиение кита. Но, так или иначе, каждый удар моего хрупкого сердца отдается в ожоге, хотя, не так уж и сильно, чтобы снова на это обращать внимание.
«Привет, дневник! Сегодняшняя запись будет короткая, потому что уже почти девять часов и в палате темно. Ожог почти не беспокоит, или мне кажется. У меня, кажется, начался синдром отмены, хотя я не знаю, поменял ли мне лекарства доктор Рич, но другого объяснения симптомам я не вижу. Он не может так безответственно отнестись ко мне! Болит голова, временами очень сильно. Сердце… Такое ощущение, что оно вот- вот остановится. Может надо скорее уснуть?! Люблю тебя, дневник, спи, мой друг!» только я закончила запись, дверь моей палаты немного приоткрылась. Мой любимый свет пробрался из коридора в мою обитель уныния и взлелеянных страхов. Я положила мелки и дневник в наволочку.
–Клариса? – я было уже поднялась к ней сказать, что плохо себя чувствую, но вдруг дверь резко распахивается и на пороге появляется Сьюзен. Она держит в руках коричневый стакан с дымящимся кофе. Я остолбенела. Она разъяренно вскрикнула что- то вроде «УА» и выплеснула мне кофе на то же самое место, в солнечное сплетение. Дикий жар и колющая боль пронзает мой живот, и я резко просыпаюсь. Это был сон, мать его! Сон, в котором эта сука снова меня обыгрывает, еще и латте. Когда я уснула? Я тянусь за дневником. В нем запись сегодняшним днем. Наверное, я отключилась сразу, как только написала и спрятала его. Ожог разболелся. Надо бы снова взять мазь. Черт! Встаю с кровати, голова болит. Только хочу открыть дверь, но она сама открывается. Я отпрянула назад в страхе, вдруг, сон окажется явью, или он продолжается (как – то такое уже было. Сон во сне).
–Рейчел, я принес тебе мазь, – говорит тихий голос Рика за дверью. Я успокаиваюсь. Мазь? Он мои мысли читает, однако.
–входи, я не сплю, – говорю я, сев на кровать. Рик тихо заходит и закрывает дверь.
–как ты себя чувствуешь? – садится рядом.
–в каком плане?
–во всех планах, – дает мазь.
–сон приснился, как будто реально это было. Забавно.
–о чем?
–да так. Воспоминания разные.
–могу я спросить?
–да.
–где сейчас живет твой брат? Чем занимается? Ты говорила, что он учил тебя стрелять, вот я и вспомнил. Если хочешь, можешь не отвечать, я пойму.
–мой брат, – я чуть – чуть задумываюсь, как будто, вспоминаю те дни, что я провела с ним в Канаде, – его зовут Джейкоб, он военный. Он постоянно переезжает со своей дочкой и женой. Последний раз, когда мы виделись, он рассказывал, что был в Амерсфорте, Каире, Стамбуле, Вашингтоне. Показывал фотографии с сослуживцами из тех городов.
–когда вы виделись последний раз?
–хм… 8 месяцев назад. На католическое рождество.