–дорогая Рейчел, узнаешь меня? – слышу я приятный мужской голос. Такой глубокий и приглушенный, кажется, я его знаю, но я не уверена, – Рейчел, я так рад быть с тобой сейчас и всё это время.
–кто это? Я тебя не вижу, покажись, пожалуйста, – кругом было темно, но это не та темнота, которая сковывает душу, это было нечто мягкое, обволакивающее.
–ты можешь коснуться меня, возьми меня за руку, – темнота сгустилась и задвигалась, я протянула руку вперёд, и нечто нежно сжало мою ладонь, – ты меня не узнаешь? Темнота вдруг исчезла, и все вокруг стало белым, но опять же не холодный ослепляющий свет, а нечто тёплое, как парное молоко. Я никого не видела рядом, но тёплое касание к моей руке я до сих пор ощущала, а голос доносится, откуда то сверху.
– ты не узнаешь свое творение?
– я не понимаю, – глухо говорю я.
– ты же создала меня, Рейчел, мы столько лет были вместе, у нас с тобой огромная связь, кроме любви у нас связь до конца, понимаешь?
Я абсолютно не понимала, кто это и о чем он говорит, но я ощущала невероятную благодарность обладателю этого чарующего голоса.
– мы встретились с тобой впервые, когда тебе было 10 лет, я тогда совсем никому не доверял, я боялся, что буду ни для кого не нужным, я не имел смысла в себе, но имел цель. Я хотел быть полезным, хотел нести пользу. Я не имел смысла в жизни, но нашёл его в тебе. Я буду с тобой до конца, какое бы решение ты ни приняла, Рейчел. Для меня важно лишь быть тем, кем меня придумал мой создатель, т.е. ты. Ты мой создатель и я от тебя не отрекусь. Не отрекусь, как это сделали все те, кому ты так верила, кому доверяла, и кто так нагло воспользовался твоим доверием, воспользовался тобой. Прости, что оживляю в памяти эти ужасные моменты твоей, нет, нашей жизни. Прости, за наглость, но я хочу, чтобы ты прошла заново, все, что было, и приняла решение, для меня, какое бы оно ни было, оно будет правильным, и я буду с тобой до конца, как ты и просила.
– просила? Кто ты? Скажи, прошу тебя. Я чувствую что-то удивительное к тебе, но я не понимаю, кто ты. Пожалуйста, – голос не ответил мне, и вдалеке показалось, будто впереди стена, а на ней прилеплен листок. Похоже, он из моего дневника. Из моего самого первого дневника. Я его даже не сразу вспомнила, да и почерк оставляет желать лучшего.
«привет, блокнот, – там написано, – сегодня 1 сентября и я пошла в третий класс. Этот блокнот с этой красивой фиолетовой ручкой мне подарила бабушка. Сказала, что он тосковал без меня в магазине, и сказала, чтобы я о нем позаботилась. Не бойся, блокнот, ты теперь со мной будешь всегда.»
Ничего не понимаю. Это был голос моего дневника? Как это может быть? Но это, правда, так волнительно, он ведь знает всю мою жизнь, мне хочется о стольком с ним поговорить. Ведь, когда я пишу, он не может мне ответить. Рука, сжимая мою ладонь, вела меня, и я не сопротивлялась. Впереди был будто туман, и с каждым шагом он рассеивался, и в нем был виден до боли знакомый силуэт. Он сидел на белой больничной кушетке. Рука неумолимо вела меня к этому человеку. И вот. Ну, конечно же! Рыжие волосы, огромные голубые глаза и даже те светло – голубые джинсы с подворотами, которые я жутко ненавидела. Это Кира. Моя лучшая подруга. То есть, бывшая лучшая подруга. Она бросила меня, когда я ей рассказала о своём диагнозе, который мне поставил тогда доктор Рич. Да и помимо этого, мы постоянно с ней ругались из- за всякой ерунды. То ей не нравилось, что я общаюсь с девчонкой, которая не вернула ей четвертак, то она распсиховалась, что я ей не вернула четвертак, заправляя это тем, что её мать одна её растит и, как бы, деньги не валятся с неба; это, конечно, не грех, но, по-моему, порой она сильно перегибала палку. Как ни крути, я была очень рада её видеть. Боже, такое ощущение, что мы не виделись 10 лет. Кира. Некогда моя и больше ничья.