Господи. Меня постепенно начинает одолевать дрожь. От макушки, по щекам, по шее, по груди, заставляя соски напрягаться, по животу до самых щиколоток. Горячие слезы постепенно остывают, оставаясь на переносице и вливаясь в уши. Допиваю оставшиеся таблетки фенобарбитала и ещё одну таблетку аспирина.
Как бы я хотела быть обычным человеком, быть как все. С обычными проблемами, мыслями, делами, с обычной жизнью. Как бы я хотела каждое утро тяжело вставать, но с лёгкими мыслями завтракать и идти на учёбу. А на учёбе со всеми здороваться и чтобы со мной все здоровались и улыбались, потому что когда- то я им помогла с практической работой по физике или одолжила 50 центов на студенческий обед. Как бы я хотела иметь лучшую подругу, хотя бы одну, чтобы делиться с ней секретами, обсуждать социальные сети и парней, как бы хотела, чтобы меня любил парень, чтобы гулять с ним, крепко взявшись за руки, говорить обо всём на свете от того, какое мне платье надеть на выпускной до того, как же можно сильнее разогнать частицы в адронном коллайдере, чтобы переписываться с ним ночью, отправлять сердечко, а в ответ получать десять. Видно, я уже слишком стара для всего этого. У меня никогда не было ничего подобного. У моей бывшей подруги (интересно, она меня вспоминает?) было много подруг и поклонников и разных романтичных историй, я ей завидовала в душе, но вида, конечно, не подавала. Я ведь не виновата, что болезнь отрезала меня от мира, что мне приходится теперь быть здесь, страдать от бессонницы из – за таблеток, непроходимости кишечника из за недостатка движений, головной боли, тошноты, приступов плача и ещё много- много всего. Моими родителями стал доктор Рич, моим другом – Рик, если я имею право так думать, моим домом – психиатрическая больница, моими братьями – санитары и мед братья, моими сестрами – пациентки, у каждой из которых в голове свой бардак. Но это все – наш общий бардак, каждый из нас борется с самим собой – это нас объединяет. То есть, объединяло. И наконец! Сегодня! Я перестану быть частью всего этого! На моем надгробии будет написано Рейчел Дельверн 06.11.2001-28.09.2016. Люди будут подходить и охать, какая молодая девушка умерла. А в моей медицинской карте будет написано – самоубийство. Передозировка: ацетилсалициловая кислота, фенобарбитал, диазипам. А я… Я буду, скорее всего, гореть в аду. Бог же, такой умный, что пожизненного мученика, который убьёт себя, отправит в вечное пламя, а не дарует ему вечный покой. Плевать. Назад пути нет. Ну, есть, конечно. Я могу сейчас побежать к медсестре и сказать, что наглоталась таблеток, и мне промоют желудок, но я не буду этого делать. Мне больше никто и ничего не нужно. Пытаясь избавиться от комка слез в горле, я хотела глубоко отдышаться, но у меня не вышло. Воздух как будто не выходил и не заходил теми порциями, какими я заставляю вбирать свой организм. Секундой другой и мне дико свело поджелудочную. Я схватилась за живот и начала крутиться по кровати из стороны в сторону. Живот не отпускало. Боже, избавь меня от этого. Я хочу умереть быстро. Пожалуйста. Мышцы повсеместно до сих пор временами сокращались. Я почувствовала, как меня начинает подташнивать и тихонько начало потрясывать тело. Пугает ли меня все это? Конечно, но это все скоро закончится. Абсолютно все закончится. Страх закончится. Боль закончится. Предательства закончатся. Думаю ли я, что перейдя черту, я окажусь в том месте, где были мои родные и знакомые? Да, но этого не будет. Я знаю. Будет ад. Рая не будет. Я не окажусь в лучшем мире. Но я буду в мире, отличном от этого. Моей оболочки не будет. Будет лишь моя энергия – моя душа. Живот потихоньку начало отпускать, но нельзя позволять рвоте вырваться, иначе это все бесполезно. Слезы беспрерывно текли. Я уже не могла этому препятствовать. Будто все слезы, что есть в моем организме, решили обрести свободу. Теките. Я освобождаю вас. Я больше не буду в вас нуждаться. И ни в ком не буду. Я как дерево, которое ещё семечком посадили в землю, взрастили до размера десятилетнего ребёнка, а потом забыли, оставив медленно умирать без воды и света. Я как ретро мотоцикл, который купил какой-то богатый любитель на каком-нибудь мотошоу, и теперь он стоит в гараже и пылится, и иногда этот богач смахивает пыль, минут 10 любуется и снова оставляет. Я как слишком большой мыльный пузырь, который спонтанно появившись, так же спонтанно взорвался, оставив после себя лишь влажный туман. Я как листочек, который, не дождавшись осени, преждевременно оторвался от своего дерева и теперь сохнет и тускнеет с каждым днем все сильнее. Я как чувство влюблённости, который ощущает парень лет 16-ти к четырнадцатилетней девочке, которая даёт ему списывать контрольные, и которую он иногда провожает домой, но потом появляется новенькая, которая в свои 15 выглядит на все 20 и он даже не вспомнит, как зовут ту добрую девочку 14-ти лет. Я как дешёвая скульптура в общественном парке, которая поначалу была привлекательна, а теперь всякие быдло пишут на ней отвратительные слова. Это чувство полной ущербности, либо надежда на освобождение, либо надежда на скорейшую смерть. До сих пор мне не хватало смелости что-нибудь с собой сделать, потому что боялась физической боли, боялась нанести боль родным и друзьям, но теперь, я поняла, что они не боятся сделать мне больно, предать меня, а значит, они не сильно огорчаться, когда узнают, что исчез из мира такой проблемный человек, как я.