Потом надобно, чтобы правительство озаботилось приискать хотя одного капиталиста, который бы взялся построить дом, магазины и учредить контору в Керчи, заблаговременно скупил бы в Таганроге большое количество пшеницы и, при наступлении навигации, нанял бы каботажные суда, чтоб перевезти ее, и здесь остановил бы корабли и предложил им продажу: они с благодарностью согласятся. От этого первого шага всё будет зависеть: обедневшие негоцианты феодосийские и так уже помышляют сюда перейти и дожидаются только, чтоб им подан был пример; таганрогские пришлют сюда поверенных, вот и начнется торговля. Большой необходимости нет, чтоб капиталист сей был купец, он может быть дворянин и помещик; например, один русский богач, именно Николай Никитич Демидов, давно уже живет и веселится в чужих краях, но не забывает и любит отечество и на всякое общеполезное в нём дело готов. Если б кто захотел возбудить его самолюбие и патриотизм, то он бы пожертвовал на сие предприятие большие суммы; он от того бы не разорился, а напротив чрез то увеличились бы его золотые горы; его бы, по всей справедливости, можно было назвать основателем Керчи, и он оставил бы по себе славную память. Стоит ему только прислать приказчика и деньги, — и Керчь будет настоящий портовый город.
Надобно будет подумать также о том, чтобы сократить и облегчить сообщения Керчи с близлежащими местами. Для того надобно сначала устроить хороший мост чрез Ениченский пролив, который имеет ширины только шестьдесят сажен; теперь на нём самая дурная переправа, которая отнимает охоту обозам идти гужем чрез Арабатскую стрелку; но, несмотря на то, более шестидесяти тысяч телег ежегодно чрез нее проходят. Назначив самую умеренную пошлину с каждой телеги, можно быть уверену, что в три месяца окупится мост, а потом казна будет получать с него порядочный доход.
Всего нужнее будет для здешних мест купить пароход, который бы два раза в неделю ходил из Керчи в Тамань и обратно и перевозил бы почту и проезжающих. Керчь стоить до сих пор в совершенном уединении, никто чрез сей город не ездит, до него есть почтовые станции, опять начинаются они от Тамани, но между сими городами сообщение прерывается иногда на несколько дней, а иногда более чем на неделю. Потому-то никто не ездит чрез Керчь на Кавказ, хотя бы сей дорогой, по которой везде есть почтовые станции, можно едущим из Киевской, Волынской, Подольской и Херсонской губерний на Кавказ и в Грузию, выбросить до шестисот верст. Катера и рыбачьи лодки могут идти на гребле и против ветра, но должны употребить очень много времени. Никакого экипажа и ничего тяжелого с собой взять не могут, и при малейшей буре подвержены большей опасности; одни казенные лансоны могут перевозить тяжести, но они должны идти при благоприятной погоде, а частными людьми употреблены быть не могут. Теперь если из Керчи кто вздумает писать в Тамань и письмо отдаст на почту, то оно обойдет всё Азовское море, сделает чрез Симферополь, Орехов, Таганрог, Черкасск. Ставрополь и Екатеринодар более 1600 верст, и придет чрез три недели, а Тамань в глазах. Пароход соединил бы столь близкие и в тоже время столь отдаленные места.
На покупку парохода и доставку его нужно будет, по крайней мере, сто тысяч рублей. Где их взять бедным жителям Керчи? Надобно, чтобы казна дала их взаймы и с обыкновенными процентами. Остальные пять дней в недели будет пароход сей расхаживать по Босфору и проводить суда. Надобно знать, что хотя Керченская бухта и чудесная, но вход в нее опасен: фарватер глубок, но весьма не широк, везде есть подводные косы, часто суда по неосторожности попадают на мель и дают сто, двести и пятьсот рублей, чтобы их стащили. Также и выход из Керченского порта, а особливо из Босфора, затруднителен: из тридцати двух ветров только под четырьмя можно выбраться в Азовское море, и надобно выжидать их; хозяева судов дают Бог знает что, дабы их выпроводили, и они могли выиграть время, от которого в торговле очень много зависит. Пока иностранные корабли продолжают ходить в Таганрог, да и после круглый год, пароход бы действовал и в два года наверно выработал бы сумму, достаточную, чтобы расплатиться с казною. После того остался бы он для города Керчи главнейшим источником его доходов.
Сколько еще полезного можно предложить, сколько есть еще предметов, коих усовершенствование, не обременяя казны, могло бы быть благодеянием для рождающегося города! Но кто будет слушать наши предложения? Кто поверит их пользе? Искусства Скасси мы не имеем. Нам не суждено видеть счастливые дни Керчи, до них еще далеко; в ожидании их будут для нас проходить годы в одиночестве, вдали от всего привычного, знакомого, родного и милого, и в беспрестанной борьбе с злобою и коварством людей; такая убийственная жизнь продлиться не может. Пусть же другие, здоровее, терпеливее и счастливее нас, предпринимают и действуют; пусть они увидят то, чего нам желать только позволено. Нам же ничего более не остается делать, как окончить сию записку, положить перо и, может быть… скоро проститься с Керчью. Дай Бог не видать сего города, пока он совершенно не преобразится!