— Ты считаешь, что я должен ехать?
— Именно так. Послушай-ка, сын мой и, возможно, мой наследник. Я объясню тебе, что к чему. Ты мот и мошенник, — должен признать, что в этом есть и моя вина, но это к слову. Мой отец тоже был мошенником, но я стал, в некотором роде, человеком. Такой шанс есть и у тебя. Но только в том случае, если тебя не будет здесь. Тебе необходимо загладить последствия своего безрассудства — и это означает путь в Индию. Ты меня понимаешь?
— Но как же Элспет? Ты знаешь, что там не место для женщин.
— Тогда оставь ее здесь. Хотя бы на первое время, пока немного не обустроишься. А она лакомый кусочек, эта девочка. И не смотрите на меня такими жалобными глазами, сэр: как-нибудь обойдетесь без нее до поры. В любом случае в Индии тоже есть женщины, и ты можешь творить все, что заблагорассудится.
— Но это нечестно! — вскричал я.
— Нечестно? Значит так: запомни раз и навсегда: в этом мире все нечестно, юный остолоп. И перестань бубнить, что не можешь уехать и оставить ее — здесь ей ничего не грозит.
— С тобой и Джуди, должен я понимать?
— Со мной и Джуди, — спокойно ответил он. — И я не уверен, что в компании распутника и шлюхи ей будет хуже, чем в твоей.
Вот так я и отправился в Индию; вот что лежало в начале моей головокружительной военной карьеры. Я чувствовал, что со мной обошлись гнусно, и если бы у меня хватило храбрости, послал бы папашу ко всем чертям. Но я был в его власти, и он это знал. Даже если бы разговор шел не только о деньгах, я не смог бы устоять перед ним, как не смог устоять перед Кардиганом. Из-за этого они оба были мне ненавистны. Со временем я несколько переменил мнение о Кардигане, поскольку на свой надменный, снобистский лад он пытался быть добрым со мной, но отца я не простил никогда. Он подложил мне свинью, и знал это, и развлекался за мой счет. Но что меня злило больше всего, так это его неверие в мои добрые чувства по отношению к Элспет.
V
Возможно, есть страны более подходящие для несения службы, чем Индия, но я их не видел. Может, вам приходилось слышать болтовню молокососов о жаре, мухах, дерьме, туземцах и болезнях? К первым трем вещам можно привыкнуть. Пятой легко избежать, имея хоть немного здравого смысла. Что до туземцев, то где еще можно найти такое количество послушных и неприхотливых рабов? Мне они больше по душе, чем, например, шотландцы: их язык легче для восприятия.
Но если отбросить все это, откроется другая сторона. В Индии есть власть — власть белого человека над черным; а власть — это весьма славная штука. Там все проще, есть много времени для занятий любым делом, всегда найдется хорошая компания, и нет никаких рамок, сковывающих нас дома. Вы можете жить в свое удовольствие, царствуя среди ниггеров, а если у вас есть деньги и связи — как у меня, скажем, ваша жизнь будет проходить среди лучшего общества, окружающего генерал-губернатора. Кроме того, к вашим услугам столько женщин, сколько вам заблагорассудится.
Там также можно сделать деньги, если вам повезет участвовать в военных кампаниях и вы сумеете правильно определить более выгодную. За все годы своей службы я не получил в виде жалованья даже половины той суммы, которую захватил в Индии в качестве добычи. Но это уже совсем другая история.
Но обо всем этом я даже не догадывался, когда бросил якорь в Хугли, близ Калькутты. Я смотрел на красные берега реки, обливаясь потом от жары, вдыхая вонь и мечтая оказаться хоть в аду, но только не здесь. Позади у меня было чертовски утомительное четырехмесячное путешествие на борту раскаленного пакетбота, где не было никаких развлечений, и я ожидал, что и в Индии будет ничуть не лучше.
Предполагалось, что я должен буду поступить в один из сипайских уланских полков Ост-Индской компании в округе Бенарес, но этого так и не случилось.[27] Неповоротливость армейской машины позволила мне застрять в Калькутте на несколько месяцев, пока не прибыли соответствующие бумаги, и я поспешил ухватить фортуну под уздцы.
На первое время я устроился в Форте, вместе с артиллерийскими офицерами сипайских частей, которые оказались неважной компанией и от обедов с которыми я едва не дал дуба. Начнем с того, что еда оказалась скверной. Когда черные повара подавали на стол свое варево, создавалось стойкое впечатление, что на него даже шакал не польстится.
Так я и заявил во время первого обеда, чем вызвал бурю протестов со стороны этих джентльменов, державших меня за Джонни-новобранца.
27
Военная служба в полках Ост-Индской компании считалась менее почетной, чем в регулярной армии, и Флэшмен, видимо, знал это, любой ценой стараясь уклониться от нее. В распоряжении компании в то время имелись собственные артиллерийские, инженерные и пехотные офицеры, проходившие подготовку в училище Эддискомби, но кавалерийские офицеры назначались непосредственно директорами компании. Кардиган, проявивший, по всей видимости, участие к Флэшмену (умение лорда судить о людях — когда он снисходил до того, чтобы оценивать их, — можно охарактеризовать не иначе, как плачевное), вероятно, имел определенное влияние в Департаменте.